— Смотри на меня!

Он и так смотрел. Внимательно. Аж до красноты в глазах. Я сняла бумажную защитную упаковку и перехватила пластырем его большую переносицу. Запахло ментолом.

— Дышать хоть сможешь во сне. Реально помогает при заложенности носа.

— При любой заложенности поцелуй помогает. Он всегда помогает. Но через маску не надо…

Через маску можно только улыбнуться. Пытается вернуть мне хорошее настроение? Меня уже отпустило на прогулке с Гретой. Собака снимает стресс не хуже горячего душа.

— Спи, пожалуйста. Сейчас дождь пойдет. Под дождь всегда хорошо спится. И под таблеточки.

Я ушла. Он остался. И с ним осталась часть моего сердца, поэтому весь вечер так щемило в груди. И я сорвалась на клиентке. По телефону. Пусть и за дело! Но могла бы отказать поспокойнее.

— Вам что больше подходит? Вечер? Или утро?

— Мне без разницы. Я на больничном, — ответила звонившая совершенно спокойно.

А я аж слюной подавилась. Офигела, что ли? Она, и я от ее наглости. Болеете — не таскайтесь по местам сферы услуг. Парикмахер тоже человек, а не расческа, ножницы, фен! До весны далеко, до весны пять месяцев, это при хорошем раскладе. Здоровье до весны ищи-свищи. А нам нужно работать, чтобы вы хорошо выглядели хотя бы в собственных глазах!

— Тогда перезвоните нам, когда вас выпишут! Мы не принимаем клиентов с явными и неявными признаками простуды.

Только на дому. Боже… Как я переживу эту ночь?! И как не заболеть из-за него теперь по-настоящему!

Вечером дождя уже не было, зато ветер нагло бросал в лицо перехваченные в хвост рыжие кудри. В ноябре мечтаешь лишь об одном: не промокнуть и не простыть. И о втором: уйти пораньше с работы. Хотя это желание демисезонное и почти невыполнимое. Вот и сегодня не получилось закрыть дверь парикмахерской раньше девяти. Не смогла отказать постоянной клиентке, которой ну вот прямо сейчас необходимо было подстричься.

— Не спишь? — спросила в телефон, когда Игорь ответил на звонок только после третьего гудка.

— Ты часто допоздна работаешь? Могла бы сделать для меня исключение. Всех денег не заработаешь…

— Иди в душ!

Хотелось, конечно, послать дурака в баню! Но баня тоже относится к местам общественного пользования, а зараза должна отсиживаться дома. Пусть даже в чужом.

Нашла я свою заразу еще в душе и не стала торопить, взяла на поводок Грету и ушла.

Господи, ведь столько лет мечтала, чтобы дома меня ждал именно Игорь. Слишком долго мечтала, наверное, вот и не чувствую особой радости… Нравится ему у меня болеть… Заболел бы дома, не позвонил бы сказать: Малина, солнце, приезжай, мне без тебя плохо.

Никогда не болеет! Ну да, ну да… Никогда не звонит мне, это будет вернее. А если бы позвонил, примчалась бы? Примчалась… Точно бы примчалась. Даже если бы пришлось оставить дома Лешку или его предшественников. Но Знаменев не звонил. А нынешние сантименты вынужденные, так как заболел… И деваться некуда. Точнее неохота… Тащиться домой! А охота трепать мне нервы. Может, даже ненарочно. Мужики вообще не понимают, как слово их отзовётся, не говоря уже про дело…

А дело пахло мокрой псиной. Грета тяжело поднималась по ступенькам. Был бы лифт, было бы легче. А так до третьего этажа не дойти. Быстро не дойти! На середине начинаешь подталкивать старушку под хвост. Или стоишь, ждёшь, когда хвостатая бабушка переведёт дух. Не была бы грязной, понесла бы на руках. А так… Да плевать на пуховик! Замою… Это же за мою дочку тревога! Думаю, больные папаши и с настоящими детьми все равно не гуляют.

Я подхватила собаку под брюхо двумя руками. Пошла вперёд. Три пролёта осталось. Сосед этажом выше резвенько бежал вверх. Пришлось к стене прижаться. Носом, чтобы его лапами не замарать. Не предложил донести собаку. Да я и не ждала. Давно уже ничего не жду от этих мужиков. Какие есть… Есть, и слава богу. Один. Пусть и с насморком.