Мечта – труп
Она красива и стройна,
она свободна и вольна.
Горда, крылата, весела,
добра, сердечна и сильна.
Она была моей подружкой
и ахиллесовой пятой.
Любимый человек, нечуждый,
что, не боясь, кидался в бой.
Моя хорошая девчонка,
сестра, родная, визави.
Ей места не было тут только -
она всегда была внутри.
Она всегда жила у сердца
и грела душу по ночам.
Чтобы с рассветом – вновь за дверцу,
не выдержав житейских ран.
Но через день она рождалась
и заполняла душу вновь.
Та боль потери вмиг стиралась,
и воцарялся мир, покой.
Проходит время и с улыбкой,
я вспоминаю все те дни.
Где были счастливы, пусть зыбко,
где мы вдвоем и мы дружны.
*
Она красива и стройна,
она всегда у сердца.
Но силы нет, как и тепла,
и нет поддержки. «Греться!».
Она бездвижна, холодна,
молчит, от меня скрылась…
А низкий голос из меня:
«она сломалась, вскрылась!».
Прощенными не быть!
Простив однажды, не забыть
той мерзости и черноты.
Той боли слов и злобы лиц,
смрада того внутри.
Нам не забыть холодных глаз
и шума, что вокруг.
Как спиц острей пронзали нас:
«не бить, не убить вдруг».
Нам не забыть битья посуды
и треска мебели, вещей…
Но мы простим – ведь нам нетрудно
пройтись по гордости своей.
Простив однажды, не забыть
их унижения, порицания…
Но нам прощенными не быть -
и это наше наказание.
Тебе!
Преодолеть бы расстояние
и взяться за руку твою.
Обнять покрепче, до сияния,
и молча слушать тишину.
Забыть невзгоды и проблемы,
отречься от житейских смут.
И окунуться в мир без блефа,
что создан теплотою рук.
Растаять от твоей улыбки
и потонуть в глубине глаз.
Но это плод моей ошибки
и эта пьеса не про нас.
Дорогая!
Я что и, правда, дешева
и все слова мои туфта?
Ты, как актриса, не нова,
тебе похлопают, но зря.
Да, Darling, вскрыла ты мою личину
и вытащила суть на свет.
Но знаешь… мне совсем не стыдно,
я продолжаю путь наверх.
Когда-то, может, и цепляло -
я истерила по ночам…
Но вот сейчас нет дела, Ана,
я излечилась – нет тех ран.
Тебя пыталась разуверить…
Итог – поверила сама!
Ее не существует, веришь?
Антракт, расход по сторонам.
Икар
Мне воспарить бы в небеса
и крыльями хоть раз обжечься.
Но жизнь же не начнет с нуля,
коль не мечтать, так хоть согреться.
Грим
Я видела их пустоту,
как жаль, что поздно, упустила.
Их душ ту мерзость, темноту -
такой момент себе подсмыла.
Я проиграла, захлебнулась…
и пусть, в истерике не бьюсь.
С улыбкой скроюсь же, не дуясь,
мечтая сбить их жалкий пульс.
Пропащая душа
Она пропащая душа,
навряд ли будет прощена.
Внутри нее лишь темнота,
она одна и не нужна.
Ангелы не умирают!
Еще немного и свихнусь,
еще немного и… прощусь.
Вздохну, свободно усмехнусь,
и взглядом к небу обращусь.
С ним помолчу, раскрою крылья,
взмахну, от крыши оторвусь…
Но пролетев лишь часть от мира,
спикировав, я разобьюсь.
А утром встану с тем же солнцем
и вновь стандартные дела.
Ведь ангелы не с дном, а с донцем
и существуют до конца.
Слабые
Мы утонули в нашей лжи,
погрязли в грубости и злобе.
Мы пресекаем этажи,
чтобы пропасть в земли утробе.
Нам проще тело погубить -
пикируем, забыв проститься.
Чем попытаться пережить
и вдруг душевно возродиться.
А так бы хотелось…
И лишь девятого мы патриоты -
ветеранам медали вручаем, цветы.
Флаги, плакаты, салюты… Так гордо!
С лентами ходим: «смотрите, как мы…».
«Как мы благодарны своим ветеранам -
веселье для жизни им предоставляем.
Любим, лелеем их и уважаем,
помним всегда, да и не забываем!».
Но праздник закончен, приходит десятое,
ленты откладываем, салют в мусор, как цвет.
Флаги спускаем и прячем плакаты:
«с праздником вас». И весь менталитет!
А через год это все повторится,
ветер взъерошит ленты, флаги, плакаты…
Цвето-салютами небо вновь заискрится,
но данная радость им лишь на девятое.