Для Юли он был важен еще и тем, что это был первый для них с Женей тест на глубину чувств и серьезность намерений. Они познакомились в октябре, под нежный финальный аккорд бабьего лета (бабы уходят в спячку вместе с медведями в зоопарке, пошутил Женя). Он услышал ее в эфире, влюбился в ее волшебный голос, сказал, что новости об урожае зерновых в ее исполнении звучат как вальсы Штрауса, как журчание весеннего ручья, как хруст французской булки поутру… Он стал забрасывать ее сообщениями, добился свидания, и уже в середине ноября им обоим было так хорошо, как не было хорошо Тристану и Изольде.

Новый 2013 год они встречали вместе: шампанское, свечи, мандарины, фейерверк во дворе его дома и слияние тел под «Дискотеку восьмидесятых» в четыре утра.

Вместе с крещенскими морозами пришло охлаждение в отношениях. Юля списывала это на обычную постпраздничную усталость и отшвыривала от себя даже обрывки мыслей о том, что у Евгения появилась другая. Так ведь не бывает, чтобы через два-три месяца пламенной страсти мужчина мог разлюбить или переключиться на иной объект обожания. Ведь не бывает же, правда? Женя ведь не такой. Он романтичный, обходительный, вдумчивый, въедливый (а иначе стал бы он хозяином преуспевающей фирмы… ну, какой-то там фирмы по производству чего-то, без разницы). Что немаловажно, он был холостой. Юля уже попадала на женатика, который два года обещал ей развестись с благоверной, но в итоге сдулся. Так что спасибо, больше она на такое не подпишется.

Февраль уж близился, а постпраздничная усталость Евгения все никак не проходила. На предложения встретиться он все чаще отшучивался и ссылался на занятость, уверяя, что это временно, что в конечном итоге все будет хорошо. Что именно «хорошо» у них будет, он не уточнял, но очевидно же, что речь шла о совместном житье-бытье и, возможно, даже обручальном кольце.

Особые надежды Юля возлагала на «сезон половых подарков». Несмотря на то что возлюбленный как-то странно скукожился, она все же рассчитывала, что День святого Валентина они проведут вместе. Так бывает, что любовь вдруг задыхается, закупоривается, и тогда надо просто проковырять небольшую дырочку в боку, чтобы она вновь задышала полной грудью…

Юля рассматривала свою обнаженную грудь в зеркале в ванной, поворачивалась и так и эдак, приподнимала, встряхивала, как наполненные водой презервативы, и думала: «Ну не может такое не задышать!»

Не задышало. На Юлькины предпраздничные намеки возлюбленный ответил, что, мол, святой Валентин – прощелыга и мошенник, и что ему, Евгению, больше по душе Петр и Феврония, которые наступят в июле. Таким образом, романтическая встреча 14 февраля отменялась, а за ней автоматически сливались и два следующих праздника.

Ей бы принять и смириться – уж в который раз, – что в возрасте тридцать-плюс счастье надо уже не искать, а просто тупо ждать, сидя с попкорном перед телевизором. Но Юля решила прояснить ситуацию. Она не любила недосказанностей и умолчаний, ее так воспитали родители-комсомольцы.

Вечером 14 февраля она приехала к его дому. Нашла укромное место за парковкой, расположенной на дальнем краю двора, возле тополиной рощи. Черный «крузак» возлюбленного стоял на углу площадки. Стало быть, Женя либо дома, либо вне дома и выпивает. А с кем можно выпивать вечером в День святого Валентина? Не с мамой же!

Юля ждала двадцать минут. Становилось холодно. Она переминалась с ноги на ногу, стучала сапожками друг о друга, дышала в перчатки и осипшим голосом напевала:

– Магнит… болит… свербит… икает… Артрит, едрит, не сплю, бухаю…