Лучники остановились из опасения попасть в своих. Отбросив луки, они вытащили мечи и поспешили туда, где их верховые уже начали резню.

Звуки боя напоминали удары топора мясника, рассекающего тушу. Слышались крики. Некоторые бросали оружие и поднимали руки в молчаливой мольбе о пощаде. Томас, чувствовавший себя верхом не так уверенно, как с луком, нанес укол, легко парированный мечом. Англичанин проскочил мимо противника и нанес удар на обратном замахе, и лезвие безвредно скользнуло по коже куртки. Затем рубанул, целя в рыжие волосы француза. Тот вывалился из седла, и эллекин развернулся в намерении прикончить врага. Всадник в черной шляпе с белыми перьями устремился на Томаса, целя мечом в живот. Кольчуга сдержала клинок, и Бастард яростно рубанул, рассек противнику лицо в тот самый миг, когда Арнальд, один из его гасконцев, вонзил врагу меч в спину, перебив позвоночник. Конник графа издал высокий пронзительный звук и лихорадочно задергался, обливаясь кровью из раны на лице. Свой меч он уронил, а Арнальд пронзил его еще раз. Француз медленно повалился, и какой-то лучник подхватил поводья его лошади. Павший был последним из оказавших хоть какое-то сопротивление. Воины графа, застигнутые врасплох, вели неравный бой против облаченных в доспехи солдат, для которых война была жизнью, и схватка продлилась всего пару минут. Примерно дюжине людей Лабруйяда удалось сбежать, но остальные пали или сдались в плен, в том числе и сам граф.

– Лучники! – вскричал Томас. – К бою!

Задачей стрелков было наблюдать за северной опушкой леса на случай, если арбалетчики вмешаются, но Томас сильно сомневался, что они захотят сражаться, когда их господин пленен. С десяток лучников подбирали стрелы, вырезая их из мертвых и раненых лошадей или поднимая с земли и возвращая в колчаны. Сдавшихся согнали в одну кучу и отбирали у них оружие. Томас подвел коня к тому месту, где на траве лежал раненый граф.

– Мой господин, вы должны мне денег, – обратился он к нему.

– Тебе уплачено! – огрызнулся де Лабруйяд.

– Сэм! – Томас повернулся к лучнику. – Если его светлость будет перечить мне, разрешаю нашпиговать его стрелами.

Говорил он на французском, который Сэм понимал. Лучник наложил стрелу на тетиву и широко улыбнулся графу.

– Господин, – снова обратился к пленнику Томас. – Вы задолжали мне.

– Ты мог бы подать прошение, – заметил Лабруйяд.

– Просить? Спорить? Тягаться? Терять время? С какой стати мне позволять твоим крючкотворам опутывать меня паутиной? – Томас покачал головой. – Где генуаны, которые ты забрал из Павилля?

Графа подмывало сказать, что монеты остались в замке Вийона, но лучник наполовину натянул тетиву, а лицо Бастарда оставалось непреклонным, поэтому вельможа против воли выдал правду:

– Они в Лабруйяде.

– Тогда пошлите одного из ваших воинов в Лабруйяд, – вежливо заявил Томас, – с приказом доставить монеты сюда. Когда это будет исполнено, милорд, мы вас отпустим.

– Отпустите? – Граф удивился.

– А какой мне от вас прок? – в свою очередь удивился Бастард. – На сбор выкупа за вас уйдут месяцы, и за это время вы сожрете больше, чем мы получим. Нет, я вас отпущу. И, отрядив одного из ваших людей за деньгами, милорд, не дозволите ли вы моим парням вытащить у вас стрелу из бедра?

Из числа пленников отобрали одного из латников, дали ему лошадь и отправили на юг с письмом. Томас подозвал брата Майкла.

– Ты умеешь извлекать стрелу из раны?

– Нет, сэр. – Молодой монах забеспокоился.

– Тогда смотри, как это делает Сэм. Можешь поучиться.

– Я не хочу учиться, – выпалил Майкл, потом смутился.