Основной деятельностью фирмы была охрана того и сего, но примерно раз в месяц появлялась Работа. Именно так, с большой буквы. Работа эта заключалась в том, что нужно было сопровождать торговый караван, который шел в М* пустой машиной, а обратно из М* шел полностью груженый. Обычно такая поездка была рассчитана на двое суток – с вечера пятницы по утро понедельника, ‒ и желающих было много, если не сказать все. Оплачивалась такая Работа сразу, на руки по возвращении выдавалась сумма, равная тройной стандартной зарплате, также давалось два дополнительных выходных дня. Но важнее и ценнее всего был почет, который каждый сопровождающий получал, так как, во-первых, «выживали не все». Звучало это крайне пафосно, но на самом деле речь шла о том, что мало кому везло с полным отсутствием проблем в дороге, а даже самые маленькие неприятности не нужны, особенно если вы в сотнях километров от дома принимаете какие-то решения, наделены ответственностью, да и вообще такая поездка была совсем не туристической. Охранное агентство не просто так звучит так гордо, это название еще нужно заслужить.

Ну, а во-вторых, тем, кому доставалась Работа, был положен еще и специальный инструктаж, который проводил лично сам мэтр. Он слыл знатоком оружия и, помимо того, что отлично разбирался практически во всех его видах, еще и поддерживал свою репутацию тем, что умудрялся доставать для фирмы новшества в должном качестве.

На работу я устроился в начале весны, был очень амбициозным и перспективным, водил дружбу с мэтром и среди коллег имел славу отличного парня. Однако Работа мне все никак не прилетала. Я был все время то там, то здесь, и поэтому у меня было ощущение вечного праздника. Усугубляло ситуацию еще и яркое, палящее июльское солнце. Я пребывал в приподнятом настроении, расслабленно грелся, откинувшись на спинку стула, и вполуха слушал бубнение мэтра, проводившего очередную планерку. В конце планерки он всегда обычно называл имена двух счастливчиков, которым предстояло пройти инструктаж: всегда по четвергам, чтобы в пятницу можно было уже выезжать на Работу.

‒ Ты, ты и ты, – назвал он, и я не сразу даже понял, что одним из имен было мое.

Все начали расходиться, кроме меня и двух моих коллег. Одним был «дедок». На самом деле Филиппу Ивановичу было всего лишь слегка за сорок, но в душе он был именно дедок и, похоже, сам был не против своего прозвища. Второй был молодой, пышущий здоровьем Володька, самый классический пример всех деревенских Володек.

‒ Зачем нас оставили втроем? – спросил я.

Володька пожал плечами и отвернулся. Это был не первый его инструктаж, и он предпочел быть показательно спокоен. Я не хотел выглядеть на его фоне слабаком и тоже отвернулся, косясь на «дедка». Меня учили всегда брать пример со старших.

Вернулся мэтр, разложил на столе под навесом какие-то коробочки и тряпочки и жестом показал нам подойти.

Начало его бубнения я не слышал, потому что в ушах у меня от восторга зашумела кровь. Одним из новых приобретений для Работы было ружье. Можно описывать его по-научному, по-разбойничьи, по-мальчишески, но, одним словом, это было большое ружье, о котором мечтают все «вожди краснокожих». Я видел такое на армейских учениях, но это не умаляло ни моего изумления, ни трепыхающегося сердца.

‒ Бу-бу-бу и бу-бу, бу, бу-бу, бу! Патроны, значит, из этой коробочки…

Что это были за патроны! Толстые, золотистые, с резьбой и насечками.

‒ Зачем это? – спросил Володька.

‒ Разрывные! – авторитетно выпалил я, не отдавая себе отчет, что перебиваю мэтра.

Дальнейшее «бу-бу» было сухим и академическим, я все это знал. Мне хотелось потрогать ружье, однако прицелиться и пристреляться нам из него не предложили. «Еще успеется», ‒ по-отечески буркнул начальник.