В своей проповедческой деятельности Этьен объехал почти всю Францию, вызывая восторги толпы и религиозный экстаз. В руках у юного пророка посох, одет в монашескую одежду покаяния, на ногах крепкие не деревянные, а кожаные башмаки, невдалеке монахи-францисканцы на лошадях зорко оценивают текущую обстановку. Возле «родного» аббатства святого Дионисия он произнёс такие слова:

– Мощи святого Дионисия хранятся среди злата и драгоценных камней, чтимые всеми паломниками-христианами.

А затем вопрошал:

– Такова ли судьба Гроба самого Господа, вседневно и всенощно оскверняемого неверными?

Дрожа всем телом, выхватывал свиток из-за пазухи и с горящими глазами и срывающимся от эмоций голосом-фальцетом восклицал:

– Вот оно, веление самого Христа королю! Король, преклони колени перед священным свитком и исполни волю Бога нашего!

После яркого театрализованного представления одного актёра, превратившись в саму кротость, шептал онемевшей от нахлынувших чувств разноликой толпе:

– В руках моих сила Иисусова, подходите, страждущие!

Из ниоткуда, как из воздуха, образовывалась очередь из юродивых, слепых, еле идущих и стонущих от боли людей. Этьен прикасался крестным знамением к каждому из них, и – о чудо! – слепые прозревали, хромые танцевали, бесноватые успокаивались и устыжались своего буйства.

– Чудо чудное! – кричали люди, видя эти исцеления, и падали ниц перед новым пророком.

Вернёмся в Вандом, на рыночную площадь, где экзальтированная толпа в своём большинстве юных мальчиков и девочек, держа в руках шпаргалки, скандирует:

– Этьен! Этьен! Этьен! Веди наши чистые души в Палестину! Хотим! Хотим! Хотим!

Этьен, вжившись в роль новоявленного пророка, поднял над головой маленькую ладонь.

– Я сказал королю: «Рыцарям и взрослым не удалось освободить Иерусалим, поскольку они шли туда с грязными помыслами. Мы – дети, и мы – чисты. Бог отступился от погрязших в грехах взрослых людей, зато раздвинет морские воды по пути к Святой земле перед чистыми душой детьми!» И ещё я сказал ему…

Этьен сделал паузу, обвёл мокрыми глазами море смотревших на него людей и сильным, срывающимся голосом произнёс:

– Мы, дети-крестоносцы, не нуждаемся в щитах, мечах и копьях, ибо наши души безгрешны и с нами сила любви Иисуса! Нам помогут ангелы с огненными мечами!

Толпа ответила ему одобрительным гулом. Затем на повозку забрался огромный монах-францисканец.

– Вот отрывок из буллы папы римского Иннокентия III, наместника Бога нашего на Земле: «Эти дети служат укором нам, взрослым: пока мы спим, они с радостью выступают за Святую землю».

Гул толпы становится оглушительным, детские голоса перекрывают «взрослый» шум, и разносится:

– Поход! Поход! Поход!

Где-то вдалеке появляется группа всадников, одежда которых выдаёт в них важных сановников. Они пробираются через малолетнюю в своём большинстве толпу и кричат:

– Берегись! Дорогу королевскому глашатаю!

Их нехотя пропускают, но смотрят во все глаза на одного из них, вынимающего из дорожной сумки свёрнутый пергамент. Глашатай, кинув беглый взгляд на детское войско, улыбнулся, затем нахмурился и стал читать:

– Эдикт (приказ) короля Франции Филиппа II Августа (rex Franciae) обязателен к исполнению с момента его оглашения.

«Властью, данной королю Франции над его народом, повелеваю:

– Незамедлительно прекратить собрания, шествия, выступления по поводу выдвижения в Священный город Иерусалим вследствие отсутствия монаршей воли в этом начинании.

– Родителям несмышлёных детей и отроков проявить родительское усердие и разобрать оных по домам, определив родительское наказание в виде десяти розог.