Любопытно, что во время важной организационной встречи масона К.Ф. Рылеева с масоном П.И. Пестелем в апреле 1824 г. именно Рылеев настаивал на организации власти в России после свержения Романовых по американскому образцу. Как известно, в 1775–1783 гг. в Северной Америке шла война английских колоний за независимость от метрополии, которую часто историки называют масонской революцией в США.

Пестель с Рылеевым соглашался, но настаивал на том, что одновременно в стране следовало установить личную диктатуру по типу диктатуры Наполеона. Диктатором он, безусловно, полагал себя. Рылеев был категорически против каких-либо отступлений от американского образца. Как известно, США были образованы масонами по разработанным масонами принципам.

Сам Кондратий Федорович с весны 1824 г. служил правителем дел канцелярии Российско-Американской компании – без соответствующей протекции на это очень доходное место устроиться было невозможно. Видимо, масоны же поспособствовали избранию Рылеева с 30 декабря 1824 г. членом Цензурного комитета, где он вплоть до ареста исполнял обязанности цензора поэзии.

В 1823 г. поэт вступил в Северное тайное общество, а в марте 1825 г. был избран в его руководящий орган – Думу. Еще до избрания в Думу Кондратий Федорович фактически идейно возглавил движение будущих декабристов и считался «диктатором» общества вплоть до декабря 1825 г., когда сложил с себя диктаторские полномочия в пользу С.Н. Трубецкого. Именно на него легла забота о подготовке будущих убийц царской фамилии, каковыми были назначены А.И. Якубович и П.Г. Каховский. Причём вроде бы небогатый, почти бедный Рылеев финансировал (!) обоих подопечных.

Одним словом, масонский след в деле декабристов столь очевиден, что дополнительных доказательств не требует.

Невозможно оспорить справедливость казни пяти декабристов – они взошли на эшафот не по политическим, но сугубо уголовным обвинениям, если отнести к уголовным подготовку государственного переворота, убийства сторонних людей, подстрекательство к мятежу обманным путём и т. д.

Частной, но многих смущающей загадкой стала тайна захоронения трупов казнённых – останки их не найдены по сей день, хотя при советской власти поискам могил декабристов уделялось большое внимание. Версий несколько. Самая необычная из всех была изложена прапорщиком Иваном Васильевичем Шервудом-Верным, который в своё время выдал Александру I Южное общество будущих декабристов. В официальном заявлении в Третье отделение[15] он сообщил, что некто «выкрал тела казнённых и перезахоронил в другом месте, а их черепа держит у себя дома». Масонские игры продолжились.

Однажды меня пригласили на встречу в городское Общество любителей книги. Тему беседы заранее не обговаривали. Вот я и предложил собравшимся побеседовать о неясностях в дуэли А.С. Пушкина и Ж. Дантеса. Сразу же поднялся руководитель Общества и с пафосом прочитал стихотворение Л.А. Филатова «Дантес» со знаменитым рефреном: «Он Пушкина убил». Относительно стихосложения произведение отличное, относительно понимания сути случившегося – поверхностное.

В тот раз я ответил стихотворением, написанным самим Пушкиным на иллюстрацию к «Евгению Онегину» в «Невском альманахе» за 1829 г.

Пушкин, бесспорно, прежде всего был человеком, одарённым свыше гением творить высокую поэзию. Но гений этот не лишал поэта всего того, что свойственно человеческому организму и быту. В том числе и то, что описал поэт в приведённой сатире, он испытал сам многократно, ибо был из плоти, а не соткан из сугубо возвышенных чувств. Стихосложение свойственно человеку-поэту, земная жизнь – человеку-обывателю. Они едины и неразрывны. Дуэли были присущи земной жизни дворян-обывателей XVIII–XIX вв. И дуэль Пушкина с Дантесом не исключение. Поэтому при рассмотрении трагических событий гибели поэта необходимо рассматривать исключительно их бытовую сторону. А она переворачивает все представления о роковой дуэли, навязываемые нам пушкиноведением в течение 200 лет.