Вдруг я задумываюсь и перестаю подражать герою Джека Николсона из «Сияния». Проблеск сознания вспыхивает в моей голове. Я спрашиваю себя: «Шесть сантиметров – это много или мало?»

А может быть, шесть сантиметров – это начальная стадия и беспокоиться не стоит? Точно, так оно и есть, маленькая и беззащитная новорожденная опухоль. Иллюзия длится долю секунды – время, чтобы погуглить в телефоне. Ответ простой: шесть – это очень много. Не слишком, но много. Онколог, который смотрит мои снимки, тоже думает, что это много. Хорошенькая, крепкая опухоль. Он тут же велит мне сделать КАТ[6] грудной клетки.

Я записываюсь на процедуру, после чего всю ночь роюсь в интернете. Мне снова приходится вернуться к учебе, которую я ненавидел всю жизнь. Но ничего другого делать не хочется. Ни есть, ни спать, ни пить, только стучать по кнопкам слова «опухоль», «печень», «выздоровление» и так далее и тому подобное.

Через несколько часов я знаю про карциному все. Я даже знаю, что первые операции по удалению опухоли провел египетский ученый Имхотеп, отличавшийся самыми разными талантами (своего рода египетский Леонардо да Винчи). Он был способен как спроектировать пирамиду, так и вылечить массу болезней, за что его провозгласили отцом восточной медицины и даже богом. В те времена анестезии, понятное дело, не было, поэтому пациенты Имхотепа умирали прямо на операционном столе или сразу после операции от сильного кровотечения. Дальнейшие четыре тысячи лет истории медицины я благоразумно пропускаю и концентрируюсь на последних инновациях.

Вот что я читаю про себя с экрана компьютера:

«Гепатоцеллюлярная карцинома – наиболее распространенная опухоль печени».

То есть я и здесь ничем не отличился.

«Она развивается в клетках печени и повреждает соседние здоровые клетки».

Ясно.

«Постоянный рост больных клеток может спровоцировать злокачественную опухоль».

Отлично.

«Поначалу этот вид опухоли не доставляет ощутимых неудобств, вследствие чего ее сложно обнаружить на ранней стадии».

Черт побери.

«Когда опухоль становится больше, появляются следующие симптомы: боль в желудке, вздутие, потеря веса, тошнота, рвота, повышенная усталость, кожа и белки глаз желтеют».

Все налицо.

«Чаще всего подобная опухоль развивается у мужчин. В зависимости от стадии и вида опухоли следует подбирать соответствующее лечение. Если опухоль на начальной стадии и еще не проросла из печени, рекомендуется трансплантация органа или иное хирургическое вмешательство. Если опухоль достигла значительных размеров, химиотерапия или радиотерапия смогут продлить жизнь индивида, но не более того».

Не более того.

Эта фраза звучит для меня громче «ля» Паваротти. Я замирают перед экраном ноутбука и пялюсь на застывший экран.

Не более того.

Смо-гут про-длить, но не более то-го…

Все яснее ясного.

Со времен Имхотепа не изменилось ровным счетом ничего.

Я умру.

Этот глагол мы знаем с раннего детства. Умру, умрем. Какая знакомая форма. Но я-то умру гораздо раньше, чем думал.

Раньше, чем хотелось бы.

Раньше, чем нужно.

Я умру раньше. И точка.

Я до сих пор ничего не сказал Паоле. Отчасти постыдился, отчасти потому, что она не отвечает на мои звонки, а главным образом потому, что сам еще толком не верю. Не могу и не хочу.

За завтраком рассказываю обо всем двум другим мушкетерам, Умберто и Коррадо. Мы сидим в маленьком баре, в который ходим еще со времен лицея. Там никогда ничего не меняется: меню, обстановка – все то же. Я даже узнаю под стеклом прилавка близняшку булочки Луизоны из рассказа Стефано Бенни – жизнерадостную старушку-бриошь, обосновавшуюся на витрине в далеком 1979 году.