Я видел её глаза. О, да. Не стоит напоминать мне, что я умер. Это было неоспоримым фактом, но её глаза я помню так чётко, что мог бы нарисовать их. Впрочем, мои глаза были закрыты – я был мёртв и не имел ничего, кроме чувств. Они даже усилились многократно, несмотря на бездыханное тело. Я не только видел людей, но и слышал их мысли и чувства, видел их ауру, словно в самолёт проникла радуга, наградив каждого своей благодатью. Лишь один человек оставался серым внешне и чёрным изнутри. Он выскочил из салона, как только открыли дверь, впуская медиков.

В «скорой», молодой доктор пытался реанимировать меня, но, когда силы и упорство окончательно иссякли, он сдался, закрыв лицо руками. Упакованный в чёрный мешок я продолжал свой путь до морга.

Я был первым покойником у неопытного, но старательного доктора и, сообщая в диспетчерскую, тот чуть не плакал, голос его дрожал и руки тряслись.

Сомнения не было – я умер, но никакого света в глубине тоннеля, лишь пустота и темнота, бесконечная как космос. Я плыл в ней, постоянно уменьшаясь, словно бы тая, пока не превратился в крупинку. Затем уменьшился до не существования и…

Вздох и я ожил.

Раньше, я не знал, что так сложно выбраться из чёрного пакета для трупов. Ободрал себе пальцы о молнию, я чуть не задохнулся, пока меня наконец-то не выпустили на свободу.

– Чудо! – всплеснула в ладоши медсестра, а водитель ударил по тормозам и резко остановился на обочине.

Мне начали мерить давление, пульс, температуру. Все показатели были в норме. Кардиограмма сердца не выявила никаких отклонений, и мне позволили сесть. Я почувствовал лёгкое головокружение, но пересилил себя и никому не сказал об этом.

Врачи уговаривали проехать с ними до больницы, но я вышел у станции метро, благо мой багаж они тоже прихватили.

Прощание было тёплым. Молодой доктор – прослезился, а я, слегка ошалевший, дождался пока они отъедут и сел на лавочку, чтобы немного подумать над случившимся.

Местность была незнакомая, мелкий дождь попадал мне на лицо и за шиворот рубашки, воскрешая с каждой секундой. И не только моё измученное тело, но и мою память.

Вы знаете, что такое память? Это всё вольное и невольное, что мы запоминаем и храним. Я помнил, как пил виски со странным вкусом, я помнил – как умирал, я помнил тех людей, что наблюдали за этим. И её я тоже помнил! Ту девушку, что истошно кричала в самолёте.

Это было как кино, снятое лично для меня, со всеми подробностями и показанное на замедленной перемотке.

Ощущение было очень странное. Словно этот новый механизм был установлен в моей голове, предлагая не напрягаться. Просто затребовать нужные данные, и они тут же появлялись у меня перед глазами.

Я приехал в Москву на очень важную встречу, её просто нельзя было отложить, но теперь дел прибавилось.

Я поймал такси и сделал первый звонок после смерти.

– Максим, это Дмитрий. Прости, что так поздно.

Голос не был сонным, а вот удивлённым был. Я слышал, как бьётся его сердце, часто, часто. И он сглатывает слюну, чтобы ответить мне.

– Да, я ждал твоего звонка. Встретимся в назначенное время. Бумаги готовы.

Я сказал таксисту место назначение, и мгновенно вспомнил тот разговор, что слышал в душе.

Тогда, в Париже он казался мне колыбельной. Я подумал, что она звонит своей маме, но сейчас я вспомнил её слова. Она разговаривала с мужчиной, обсуждая, как скорее избавиться от меня.

Часть этого разговора я прокручивал в своей голове раз за разом, пытаясь понять, за что эта девочка поступила со мной так жестоко.

– Коля, мы уже в номере. Как быстро подействует содержимое флакона.