– Ты по-прежнему, хочешь чая? – тихо спросил он.

Ему не ответили. Тогда он тихо коснулся языком короткой шеи. В ответ раздался стон.

– Открой глаза, – попросил он.

– Ты исчезнешь, – затрясла головой женщина.

Он сжал ее сильно – сильно, намеренно сделав больно. Глаза удивленно открылись.

– Я хочу обнять тебя сильнее. Можно?

– Чтобы треснула моя скорлупа? – полные губы растянулись в улыбке.

– Пойдем, я расскажу тебе сказку. Где у тебя спальня?

– Настя, – вдруг громко крикнула банкирша, так, что Владимир вздрогнул. – Настя, сделай нам ванну в моей спальне.

– Хорошо, Альбина Николаевна.

– Ты умеешь рассказывать сказки в ванне? – весело спросила женщина.

– Я умею рассказывать сказки везде. Где ты только захочешь. И знаешь, что? Я был прав, твоя скорлупа начала давать трещины. У тебя красивое лицо, когда ты улыбаешься.

«И я почти не вру! Эта тетка не такое, уж застенчивое бревно, как я себе представлял».

* * *

Ванная больше напоминала бассейн. Владимир никогда не видел таких огромных ванных комнат. Все его «тетушки», как он их называл, жили в квартирах. Некоторые в приличных дорогих, с хорошим ремонтом. Но ничего подобного он даже представить себе не мог.

Кремовое с золотом огромное помещение, в конце которого широкий водоем с водопадом. Круглое окно в половину стены, как огромный иллюминатор. Над ванной – мозаичное панно, с обнаженной танцующей парой.

Пока он любовался этим эротичным танцем, чувствуя, как тяжелеет низ живота, яркий свет погас, сменившись мягким. Владимир оглянулся, в дверях стояла Альбина в руках у нее горела большая свеча, наполняя комнату запахом цветущего луга.

– Что ты застыл? Ныряй! Или будешь смотреть, как я плаваю?

Она сбросила с себя тяжелый махровый халат кремового цвета.

Он с одобрением рассматривал ее фигуру: «А она ничего. И грудь настоящая, высокая. Без одежды она даже лучше. Не модель, конечно!» Память, для сравнения, подсунула образ Настасьи.

Владимир быстро сбросил с себя одежду и шумно забрался в ванну.

– Ну, а что так быстро? – недовольно протянула Альбина. – Я думала, ты мне стриптиз покажешь.

– Ты перепутала, детка. Я сегодня не стриптизер, я – сказочник.

Он никогда не занимался этим в ванне, ему даже понравилось. Ей, судя по всему, тоже. Она всхлипнула, и былая спесь слетела с нее. Ему не нравилось, что она обращается с ним свысока, как с крепостным. Этого еще не хватало! Так долго не протянешь в этом доме. А ему надо долго, очень долго. И поэтому, надо играть в свою игру. Не самому подчиняться, а подчинить ее.

– Ну, все, госпожа, – склонился он в шутливом поклоне, – пора вашему сказочнику вызывать карету.

– А ты разве не останешься? – натуральное удивление, и даже легкий испуг.

«Зацепило!»

– Ну, если только рассказать вам еще одну сказку, моя госпожа!

«Интересно, как лучше поступить: вытащить ее из ванны на руках или пусть сама выкарабкивается? Еще уроню, и плакало мое благополучие!»

Он галантно вылез из ванны, и подал ей руку:

– Прошу, моя госпожа!

Она включилась в игру, и протянула свою пухлую ручку царственным жестом. Ее глаза, отмытые от ярких тяжелых теней и туши заблестели, глупые кудряшки, делавшие ее похожей на дешевую куклу, распрямились. Она даже стала моложе и намного лучше.

«Может, устроить ей сеанс макияжа? Ведь работал же я когда то в парикмахерской? Правда, дело имел больше с «полубоксами» и «канадками», но подстричь эти жидкие прядки будет несложно. Нет, это потом, еще испугается или обидится».

Он укутал ее в большое мягкое полотенце, бережно, как ребенку, промокнул волосы. Она затихла, прикрыла глаза. Потом, к его удивлению, сделала тоже и с ним, пристально глядя ему в глаза. Это ему понравилось. Все его тетки ждали от него красивых поступков, но сами, или ленились, или просто не умели, или были неспособны к проявлению чувств.