– Торопился очень, не захватил, – коронная смущенная улыбка. «Очень кстати». – Я ключи принес, машину закрыл.

Царственный кивок, протянутая теплая ладонь.

– Спокойной ночи, Альбина Николаевна.

«Так, улыбнулся томно, воротничок пиджака поднял, повернулся, и легко сбежал по чертовой лестнице. Будто за воротами «Феррари» ждет. И что? Кобыла эта меня не окликнет? Так и отпустит? Ведь знаю, что нет у нее никого. Ни мужа, ни детей. Одна живет. Вот и ворота. Похоже, попал ты, Вовик! Или хватку теряешь, или не на всех твое обаяние действует! Ну и черт с ней! Нужна больно, кобыла такая! Пойду к своей Зойке. Надоела до ужаса! Но не снимать, же квартиру, в самом деле? Как эти чертовы ворота открываются?»

Владимир застыл, беспомощно оглянулся на величественный светящийся дом. У входа темнела маленькая приземистая фигура. Он развел руками, показывая, что не может выйти. Темный силуэт махнул, подзывая к себе.

«Так, еще не все потеряно». Спокойно развернулся, и медленно побрел к дому, представляя себя тигром, поводя плечами, засунув руки в карманы.

– Кажется, я не могу от вас уйти! «Молодец, хорошая фраза. Двусмысленная».

– Я вижу! А зайти хочешь?

– Если вы позволите подождать у вас такси? «Ну, смотри на нее, раздевай взглядом! Хотя, что уж у нее там хорошего? Пусть уж лучше в соболях остается». – Понимаю, звучит нагло, но на улице и, правда, морозно.

– Сам из Питера? – взгляд оценивающий.

«Вот она меня действительно раздевает!»

– Считайте, что нет! Но рассказывать долго!

– А у меня бессонницы частые. Могу и послушать!

«Господи! Неужели сработало? Спокойно, Владимир! Больше никаких движений! Прислонись плечом к колонне. Какая же она холодная, эта колонна! Стоять! Смотри ей в глаза!»

– Боюсь, что моя история вам удовольствия не доставит!

– Посмотрим! Не доставит удовольствия, слушать не буду! Заходи!

– Альбина Николаевна, вы что – нибудь, хотите? Может, чаю?

«А это что за чудо? Не смотреть! Нельзя, барыня осерчает!»

В шикарном мраморном холле стояла такая красавица, что у Владимира застучало в груди, и затряслись коленки. Высокая, тоненькая, можно двумя пальцами обхватить ее талию. Волосы, как у русалки густой волной укрывают ее плечи. А глаза! Неужели у живого человека могут быть такие огромные глаза? Точно – русалка. Так и манит, так и зовет к себе в омут.

– Чаю нам сделай и камин растопи. А то гость мой совсем замерз.

– Хорошо, Альбина Николаевна! – повернулась, и пошла покачивая круглой попкой.

– Красавица, верно? – кивнула жидкими кудряшками банкирша. – Все мои мужики по ней с ума сходят. А она как Королева Снежная – никого не подпускает к себе.

– А вы не задумывались, что у простых людей тоже есть свои чувства, своя гордость, своя жизнь?

– Это ты меня морали учить вздумал? Знаю я, какие у вас чувства. Влезть в кровать к кому по – богаче. Да продать себя по – дороже. Не так, скажешь?

– Не так! Я думал вы другая. И у вас эта суровость показная. А на самом деле вы веселая, теплая, только одинокая и не обласканная. И мне всегда хотелось прижать вас к себе сильно, раздавить вашу холодную скорлупу, чтобы вы засияли своей настоящей красотой. Чтобы глаза ваши заблестели. Простите!

– А ты прижми, попробуй.

Она подошла совсем близко, он даже почувствовал кислый запах шампанского, и каких – то томных тяжелых духов.

Отступать было некуда. Он осторожно сжал ее полные плечи, медленно проводя по ним руками, ощущая приятную ткань ее дорогого костюма. Коснулся высокой груди, погладил широкую спину. Женщина стояла с закрытыми глазами, и казалось, впитывала в себя все его прикосновения.

Он краем глаза заметил высокий силуэт в дверях, облако светлых волос. Фигура стояла неподвижно. Это его возбудило.