– Что-то случилось?

– Нет, но есть один личный вопрос к вам, фрау Магда. Заранее готов принести извинения, если ошибся.

– Вот как? – взгляд нечитаемый, лицо спокойное, и столь же спокойная ладонь на рукояти пистолета.

– Именно так. Скажите, это ведь вы вернулись когда-то из дальней экспедиции вместе с Рольфом Кеттерингом?

– Верно, Влад. Вряд ли сейчас об этом помнят многие, давние дела. Минхеер Кеттеринг когда-то жил здесь неподалеку, он умер лет семь назад – возраст, старые раны и все такое… Это и был ваш личный вопрос? Так здесь нет никакой тайны.

– Нет, личный вопрос будет другой: как звали ваших родителей?

Вспышка «я знаю, что ты знаешь, что я знаю». Лицо осталось таким же каменным, но левая рука дергается. У меня «кольт» по-прежнему на поясе, а вот правая рука – в кармане, где очень даже может находиться второй ствол (и он там действительно есть)… и она не знает, не может знать, хорош ли я в стрельбе «сквозь карман», сумеет ли разоблаченная фрау свалить меня раньше, а если вдруг нет, то что дальше.

Магда Крамер медленно разряжает пистолет и убирает магазин в кармашек в кожаной кобуре, демонстративно щелкает затвором, проверяя, что патрона не осталось и в стволе. Я в порядке ответной любезности выкладываю на стол кобуру с «кольтом» и присовокупляю к ней столь же медленно извлеченный из кармана «смит-вессон», сам опускаюсь на стул напротив.

– Поговорим?

– Ничего не докажете, – холодно произносит она.

– Если бы я хотел вас разоблачить прилюдно, обратился бы через Патрульную службу и вашу полицию.

– Они бы тоже ничего не нашли.

– Магда Лангер была служащей Ордена, официально принятой на работу еще за ленточкой. Внешность, голос, акцент и даже почерк могли измениться за столько лет, но не отпечатки пальцев.

Яростный блеск в глазах – и молчание.

– Что вам нужно, Влад?

– Ничего особенного. Став Магдой Лангер, а потом – Магдой Крамер, вы не преступали законов, или по крайней мере на этом не попадались, и за вас, если что, сегодня встанет не только муж и семья, а весь Роттвейль, если не весь германский анклав. Шантажировать вас далеким прошлым – пустая трата времени, делать этого я не собираюсь. Мне нужно другое: определенная информация об этом самом прошлом.

– Какая именно?

– Что на самом деле такого необычного нашла в западной части хребта Кам экспедиция Адамса, та, которую вел Кеттеринг?

– Абсолютно ничего необычного, насколько мне известно. Я уж не помню, что было записано в журнале экспедиции, если сохранился – там все правда.

– Сохранился. По нему я в итоге на вас и вышел. Настоящая Магда Лангер, я так понял, отравилась все той же озерной рыбой, что и Джейн Сун?

– Давно забыла, как звали ту узкоглазую… – отстраненно говорит Магда. – Да, обеих мы там и похоронили, вместе со всеми нашими.

– Кто, простите, «мы» и «наши»?

– А вот это, Влад, вам знать совершенно незачем, – с глубочайшим убеждением в своих словах произносит она, искренне и честно.

Мне это знать совершенно незачем, отдается эхом в голове.

Незачем.

Совершенно.

Знать.

Это.

Мне?

Мне – незачем, но вот руководству моему такие сведения пригодятся наверняка, всплывает ответное убеждение, и спорить с ним эхо не может.

– Как только передам куда следует, тут же вычеркну из памяти, – обещаю я столь же честно-искренним тоном.

Магда подскакивает чуть ли не вместе с креслом.

– Влад, немедленно забудьте все, что я тут наговорила!

– А вы ничего еще и не сказали – такого, что бы стоило забыть, – открыто усмехаюсь я, оседлав волну. Это в ганфайтинге я не эксперт, а вот методику воздействия на сознание – изучал… и на практике тоже. Когда-то интересовался просто для общего развития, а не так давно возник серьезный стимул поднять сию сферу самому, пока ее не подняли за меня. Теперь не поднимут. В моем случае так точно. Сам воздействовать на других не могу, но от чужих потуг закрыт надежно, разве что Вольф Мессинг пробьется сквозь «программный блок», и то не факт.