Хм. А вот и работа для неквалифицированной помощницы, один в один производственная практика у врачей-юристов-журналистов, «приводить в порядок старые дела», записанные примерно столь же разборчиво, а о грамотности лучше умолчать, кто видел, те знают, а остальные сочтут издевательством над всеми участниками процесса. Не знаю уж, на кого хотела специализироваться школьница Хуана, однако у меня для нее задание будет именно таким. Работа нудная, требует прежде всего аккуратности и дотошности, то есть именно тех качеств, где женщины превосходят мужчин, а китайцы-японцы-вьетнамцы и иные уроженцы Юго-Восточной Азии – «белых» европейцев, равно как и «васпов»[12], латиносов и прочих негров. Ан масс, разумеется, ну так лженаука статистика именно массами-множествами и оперирует… В общем, как раз у Хуаны тут сильные стороны в квадрате, можно сказать. А если не пожелает, неволить не стану, пускай себе пробует найти свой жизненный путь в Порто-Франко, там, куда ее определит добрая знакомая донны Кризи, известная мне, и не мне одному, как фрау Ширмер. О, она человек ни разу не злой, просто понимание правильного и достойного поведения у нее от современного… далеко.

Приняв решение, вполглаза уже просматриваю последний файл пакета – мигрантское досье на Рольфа Кеттеринга, дополнительно украшенное неведомо чьими пометками-примечаниями. То бишь инициалы там стоят, однако кто за этими инициалами скрыт в смысле имени-должности – без понятия. Завербован на переселение в Дурбане в семьдесят девятом году (вот не зря я вспоминал Аллана Квотермейна), два полных сезона отработал на Орден в Патрульной службе, в седьмом году по календарю Новой Земли уволился и стал «вольным траппером», которого те же патрульные порой привлекали на полевые операции как «стороннего специалиста-контрактора» – разведчиком, следопытом и так далее. После той экспедиции доставил руководству Ордена экспедиционный журнал и помог вернуть все уцелевшее оборудование, в двенадцатом году участвовал в постройке метеорологической станции на севере Меридианного хребта – как раз недалеко от Угла, кстати, но еще по южную сторону Камских гор. Последние годы тихо жил в собственном «охотничьем домике» в среднем течении Рейна, недалеко от поселка Роттвейль, там же в пятнадцатом году и скончался. Жены-детей не имел, наследство отошло близкому другу – Рудигеру Штерну.

Занятное совпадение: как раз таки в Роттвейле у меня есть знакомые, к которым можно спокойно обратиться за содействием, если понадобится копнуть историю Кеттеринга поглубже. Понадобится ли – пока не знаю, но мысленную пометку сделать уже можно.

Только-только спускаюсь к завтраку, как рядом с моим столиком стойким оловянным солдатиком возникает «дочь полка» – форменная повседневка уже ушита по комплекции, а вид на мордочке, в полном согласии с заветом Петра Алексеича, лихой и придурковатый. Щелкнуть каблуками разве что не может ввиду отсутствия каблуков у резиновых вьетнамок, которые заменяют ей нормальную обувь.

– Принята в стажеры с испытательным сроком, – без всякой прелюдии заявляю я, – производственная практика начинается сегодня же. Согласна?

– Сперва неплохо бы узнать условия, – храбро пищит пигалица. Пытается вытянуться по стойке «смирно», выпятив отсутствующий бюст, благодаря чему ей даже удается сравняться ростом со мной, сидящим.

Не без труда сдерживаю ухмылку.

– С тебя – выполнение распоряжений. Просить уточнений можно, разумная инициатива и полезные идеи активно приветствуются. С меня – полный пансион и транспорт, защита по потребности и ответы на любые вопросы, по делу – во время работы, не по делу – в промежутках. Выдержишь испытательный срок, поговорим и о зарплате. Устраивает?