В родном маленьком городишке, название которого знает не каждый житель необъятной родины, мы добились определённого успеха: нас стали узнавать на улицах, девчонки вешались пачками. Вокруг нас сколотилась целая банда, а сами мы незаметно стали вип-персонами.Группу приглашали выступать в популярные клубы и бары. Первые успехи кружили юные головы и подталкивали карабкаться ещё выше – к признанию и славе. И мы ползли, набивали свои шишки, репетировали до тех пор, пока не стали звучать как единый организм.

Но слава меняет людей до неузнаваемости, а амбиции рушат такой идеальный механизм, которым мы стали. Всё труды посыпались прахом, когда мы оказались в этом городе, где никому не упёрлись.

– Богдан, ты уснул там, что ли?

Голос Семена выдернул меня из воспоминаний. Я лениво подкурил очередную сигарету, и, не поворачивая головы, спросил:

– Чего тебе?

– Да там Жека счётчик пытается наладить. Кажется, у него это получается. Репетировать будем?

– Всенепременно, мой друг. Всенепременно.

Я почти видел, как Семен в своём привычном жесте пожимает плечами и что-то неразборчиво бормочет под нос. Негромкий хлопок двери говорил о том, что я снова остался один на этом запущенном балконе.

Подняв глаза на квадратный кусочек закатного неба, что заглядывало во двор дома-колодца, я почти ощутил прикосновение к коже плотного, застоявшегося в узком пространстве, воздуха. А потом краем уха я услышал тихое шуршание на другом балконе. Осторожно повернув голову на шум, я обнаружил свою чокнутую соседку.

Девушка, как и я, расположилась на балконе. Только в отличие от меня сидела в маленьком плетёном креслице с ноутбуком на коленях и что-то увлечённо печатала. Рядом, у её стройных ног, активно умывалась белая кошка.

Интересно, как давно она здесь? Шпионит за мной, упиваясь маленькой победой? Я махнул рукой, но она не обратила на меня никакого внимания.

– Эй, рыжая, – позвал я девчонку, даже не рассчитывая на то, что она повернётся.

Но нет. Тряхнув огненными кудрями, она обернулась на звук моего голоса.

– Чего тебе?

– Признайся, это же ты вырубила свет, да?

Она пожала тонкими плечами, при этом улыбаясь так хитро, что не оставалось никаких сомнений – это сделала она.

Поднявшись с холодного бетонного пола, я подошёл ближе к ограждению балкона, не переставая дымить сигаретой.

– Мы ведь все равно будем играть, ты же понимаешь это?

Рыжая тоже встала с кресла, положив на него свой ноутбук, после чего приблизилась к перилам со своей стороны. В естественном освещении волосы казались ещё ярче. В её густых прядях словно разгорелся самый настоящий пожар. Изящное, в форме сердца, лицо ласкали лучи заходящего солнца, а с губ не сходила лукавая полуулыбка-полуухмылка. Склонив голову набок, она окинула меня лисьим взглядом и ехидно пропела:

– Боюсь, ты не подозреваешь масштаб моей фантазии, красавчик. И не смотри на меня так, я в бронежилете, – она щёлкнула аккуратными пальчиками почти возле моего носа.

Сквозь закрытую дверь раздался громкий щелчок и радостные голоса друзей. Вспыхнул верхний свет, снова загудели мощные усилители, и я не смог сдержать торжествующий улыбки.

Наклонившись вперёд, к её миловидному лицу, почти с извращённым наслаждением я прошептал:

– Сегодня все мои песни посвящаются только тебе.

И развернувшись, ушёл обратно в комнату, чувствуя всем своим существом, как она мысленно кидает мне в спину острые кинжалы. Но она ещё не знала, что и я был в бронежилете.

– Ну что, друзья, вдарим року в этой дыре? – заорал я, обхватив рукой стойку. – Хочу отрепетировать экстрим вокал!

Взвизгнула гитара, громыхнули тарелки, лаская мой слух своим идеальным звучанием. Кажется, теперь это лучшая репетиция. И стоило мне представить разъярённый тёмно-зелёный взгляд и поджатые губы, настроение взлетало до небес, а голос обретал небывалую мощность. Казалось, сегодня мои связки поцеловал сам Иисус.