и, как следствие удивления, любопытство. Казалось бы, самый заурядный случай, мимо которого, не замечая, проходит множество людей, а у литератора он вызывает удивление, пробуждая любопытство, и подчиняет себе все его помыслы. Начинает прослеживаться связанная с этим случаем цепь событий, вытекающих одно из другого. Так разматывается в его воображении сюжет романа, так строится вся работа, при которой – о счастливые мгновения! – вдруг возникает вдохновение. А может, и не возникает. Есть еще один немаловажный фактор, заставляющий не только заниматься литературой, но и вообще толкающий человека в путь по дороге неизведанного. Об этом факторе как-то не принято говорить вслух, он замалчивается и даже яростно отрицается, но… я говорю о зависти. Вот какое чувство подвигает и к труду, и к успеху. Зависть, разогреваемая честолюбием. Зависть говорит: «Смотри, что отчебучил имярек. Ну и везунчик! Ведь и я так думаю, и я так умею, а он, поди же ты, успел. Ну и хват!» И тотчас начинает подзуживать честолюбие: «Но я ничем не хуже него. А если откровенно – я ведь лучше, способнее. А никто об этом не знает. Обидно! Просто задыхаюсь от обиды…»

Город Волжский в те годы выглядел скучно и серо. Как метеорит представляется сколком планеты, так Волжский виделся миниатюрным Сталинградом. Прямые малолюдные улицы, массивные, серьезные, безликие дома. Во Дворце культуры регистрировали приезжих мастеров пера, о чем оповещал красочный указатель. Вручали талоны на питание, принимали заявки на обратный билет, определяли с ночлегом, планировали площадку для выступлений. Мне достался какой-то участок на гидроэлектростанции.

В гостиничном номере, за столом, уставленном бутылками, бутербродами и рваными консервными банками, сидели двое моих компаньонов. Я был смущен, но старался держаться достойно – еще бы, настоящие писатели… Познакомились. Конечно, я о них слышал. Высокий, с ровным затылком спортсмена и гладким зачесом темных волос – Аркадий Адамов, автор известного детектива «Дело пестрых». Второй, столь же представительный, но менее статный, с брюшком и пролысинами – популярный детский писатель Юрий Яковлев.

– Присаживайтесь, коллега, – радушно предложил Адамов. – Водки хватит. Как вас величать?

Я представился. Естественно, мое имя ни о чем им не говорило, но они закивали: «Как же, как же. Слышали».

«Врут, – подумал я. – Кто меня знает, кроме родственников, приятелей и участкового? Врут».

– Вас нахваливал Виктор Григорьевич Чехов, – сказал Адамов. – Мы и предложили нас поселить вместе. А то подошлют какого-нибудь графомана, да еще храпящего. Как у вас жизнь в Сталинграде?

– Да какая жизнь после битвы? Царство теней, – пробормотал я, радуясь покровительству Чехова и соображая, как отблагодарить своих соседей за дружеское расположение. Похвалить их книги? «Дело пестрых» я читал, но подзабыл. Вообще я не поклонник детективного жанра, правда, начинал когда-то, вместе со своим дружком Алешей Айсбергом, с детектива. Первое и главное – интрига должна строиться на психологии героев, а в большинстве наших детективов она строится на сюжете. И еще. Излишняя идеологизированность советских детективов, как правило, предвосхищает развитие сюжета и его финал. А это гибель жанра, вся суть которого в загадке. В свое время в том же театре «Современник» шла пьеса Зака и Кузнецова «Два цвета», где само название предполагало отсутствие полутонов. Правда, «Дело пестрых» своим названием смешивало краски, но суть оставалась та же – идеологическая назидательность. Интрига важна в любом произведении и чем изощреннее, тем интереснее. Я стараюсь свести сюжет к интриге и радуюсь, если удается. Но у меня вовсе не детектив, который предполагает криминальную основу с обязательным «побегом и поиском». Тем не менее некоторые критики ставят мои романы на полку детективной литературы. А издательство «Терра», переиздавая «Коммерсантов», даже снабдило книгу логотипом «Терра-детектив»…