Год тогда выдался тяжелый. Алину вымотали бесконечные эпилептические припадки. Женька металась от нее к новорожденной Надюшке, таскала обеих по врачам и отмалчивалась от вопросов подруг.

У Юли в семье в короткий срок умерли один за другим все мужчины: дядя, бывший муж и отец. Теперь она сама косила на даче траву, копала огород, ремонтировала теплицу, пока гиперактивная Маша без устали прыгала на батуте.

Дима и Денис, единственные из наших, учились в общей школе на индивидуальном обучении. Матвей, которого родители всячески стремились социализировать, пытался сам ходить в магазин за покупками. Все чаще он приходил домой оплеванным и испачканным – дети из ближайших домов не давали ему прохода. Его родители в своем небольшом городке – люди не последние, держат гостиницу, не раз пытались поговорить с соседями: уймите своих, пусть не трогают ребенка. Соседи, томно отдыхающие в уютном общем дворе, благоустроенном на средства родителей Матвея, благосклонно соглашались, потихоньку посмеиваясь, что богатые, мол, тоже плачут, и даже за большие деньги ума сыну не купишь.

Ночью Юлькин взволнованный голос:

– Машку везут на скорой в психушку. Мать с ней, а я следом на машине еду и потеряла их. Марина лаконично сориентировала подругу, минут двадцать «вела» ее по загородному шоссе, поселкам, лесным дорогам к детской больнице, ни разу не спросив, что случилось.

Юлька не звонила и не писала. Осторожные редкие Маринкины звонки сбрасывала, на смс ответила лишь единожды: «Потом». Шли недели, месяцы.

Что-то надорвалось внутри, расстроилось. Дети их выросли, и с каждым годом шансы на выправление уменьшались, стало понятно, что ничего не изменится. Они вошли в сложный возраст, называемый пубертатом, и ломало их от новых невыразимых ощущений, и ломало вместе с ними их мам, плоть от плоти. Наступили бессонные ночи, страхи за будущее. Мир не хотел принимать их детей. Марина с радостью отдала бы руку, ногу, что еще.. всю жизнь, только за то, чтобы Тема научился хоть немного объясняться и себя обслуживать. Только кому отдать? Уныние пустило в нее свои корни.

Однажды во дворе налетела на мужика, чуть устояв на ногах. Оказался знакомый, одноклассник, сын соседки. Оглядев ее, Андрей не удержался:

– Ты совсем замученная. Есть проблемы? – А потом видно вспомнив, – Трудно тебе с ним?

В дельфинарии Тёма, одетый в гидрокостюм, послушно, без эмоций, дотрагивался до прохладной блестящей спины самого покладистого афалина Джесси, лежащего у края бассейна. Марина старалась как могла, гладила Джесси, рисовала с ним, целовала подвижную острую мордочку, приговаривая: «Посмотри, какая большая рыба!». Потом Тёму опустили в воду с инструктором. Бледное круглое лицо, обтянутое капюшоном, мелькало среди темной воды. Тёма был послушен, не вырывался из рук инструктора и не орал, как некоторые, но при этом был абсолютно равнодушен, как будто не видел ничего необычного в холодной мокрой среде с огромным подвижным телом поблизости. Против желания она стала переводить занятия в доллары, а доллары в Тёмины пенсии. Печальная получалась бухгалтерия.

На последнем занятии к ней подошел инструктор:

– Мы хотим подарить Вам, лично Вам, один сеанс дельфинотерапии. Переодевайтесь.

Отговориться не удалось, хотя такой подарок ей ни к чему. Пришлось одеться в костюм и лезть в воду. Плавание не было ее стихией, но сейчас грудь крепко обхватывал спасательный жилет, давая ощущение безопасности, и она двинулась от бортика бассейна, с беспокойством ища глазами Джесси.

Она плыла, рассекая темную плотную воду. Вдруг снизу прямо под ней стала подниматься тень, вначале небольшая, лишь ощущаемая как упругость. С приближением тени ее охватило какое-то беспокойство, но афалин вынырнул в стороне, едва задев ее брызгами, после чего стал сближаться. Это оказалось страшно, быть во власти огромного существа, ударом хвоста способного вышибить ей мозги, и афалин, чувствуя ее страх, деликатно подплывал то с одной стороны, то с другой, поддевал длинным блестящим носом, тыкался в руки, предлагая поиграть. Марина обхватила блестящее туловище одной рукой, и они поплыли. Прохладные потоки скользили по ее гладким блестящим бокам, их холод был приятен и придавал телу силу, словно пришедшую с самых дальних глубин. Наплававшись кругами, дельфин вдруг выскользнул из-под ее руки, и она, лишившись опоры, начала вращаться в водовороте, образовавшемся от его мощных движений. В голове тоже все пришло в движение, мысли смешались. Джесси поддавал ее телом то с одной стороны, то с другой, своим касанием заставляя отлетать в стороны, погружаться и выскакивать из воды.