Олег направился в штаб через три дня, и думал по дороге только о Виктории. Листва сильно поредела, но по-прежнему плещет золотом.

– Олег!

Высокий волк у дальнего дома. Олег подпрыгнул и помчался к Радостину. Друзья были вне себя от восторга. Их хвосты играли как у маленьких волчат. Успокоить было невозможно. Олег Радостин сказал, что на секретном предприятии создают новые авиационные материалы и необходимо, чтоб Олег их срочно проверил. Там же идет работка над новыми топливными элементами, блоками питания для приборов… для всего, что нужно самолету. В штаб идти не нужно. А на завод? Забрать вещи, если остались. Олег говорил, что сам сходит к дирекции и в штаб.

– Уедем уже сегодня. Геотар Гардарикович узнавал – нет целиком достоверных сведений, наша система радиоперехвата слабенькая, а цифровой перехват мы только разрабатываем. Но по множеству косвенных данных можно точно сказать, что Драконий Глаз не появлялся больше. Иностранцы пытаются сосчитать драконов. 16-й полк пропал без вести. Олежек, это дико звучит, это нельзя представить, ведь там такие ребята были – но такова формулировка. Пока мы были на том полуострове, что-то случилось между границей и десятой долготой. Из-за этого… Ракитин был занят. Олег, окончательную правду еще предстоит узнать. Но мы добьемся. Владимира я тоже верну.

Олег с восторгом смотрел на друга.

– А мы боялись, что ты… что мы уже не встретимся! Саша… проснулась?

Радостин поник головой.

– Я хотел умереть вместе с ней, но Поле Памяти велело иначе. Или это уже сама Сашенька так велела. Нужно было ехать на границу эту чертову, но я – сперва шел пешком и преодолел две сотни верст. Как нарочно, я зашел в район, где стоит наш главный экспериментальный комплекс. Я махнул на них хвостом, и стал работать с товарищами. Разумеется, совершенно официально. Ко мне раз примчались с комиссией этакие престарелые трескуны, знатоки армейских законов. Но формально мой командир – Геотар Тригоров, который позволил действовать по своему усмотрению без указания даты. Формально, это грубое нарушение. Мне говорили: вы не могли этого не знать, раз вы комбат. Я спросил их: могу ли я сам себе давать задания. Вышла перепалка… одним словом, я обругал их литературными словами. Перекричал. А одного даже толкнул – он, правда, стал делать вид, что хочет разбить экспериментальный экран. Откуда, в конце концов, известно: он не хотел или он хотел. Они обещали жаловаться. Приходило сообщение с угрозой без конкретных слов. Я подумал: что, собственно, сделают? Расстреляют? А за что? Кроме того, после такой смерти я сразу окажусь рядом с Сашенькой. Следовательно, я не теряю абсолютно ничего. На Геотара Гардариковича жаловались еще сильнее. Олег, это так некрасиво!

Друзья пошли навстречу солнцу.

– Ты общался с товарищами?

– Только с Володей Береговым, потому что мы вместе прибыли.

– А я видел много наших ребят, в разных городах центральных и северных регионов. Я спрашивал о Виктории (сердце Олега заколотилось). Ее перевили на юг, в ее родную область. Но я туда даже еще не звонил. Там есть несколько предприятий, так что даже если ее переводили, Олежек, я узнаю, где Виктория!

– Спасибо! Я хотел передать ей. Мы сможем ее пригласить?

– Да, надо обратиться в штаб, где курируют вопросы приборостроения. С коллегами в НПО все просто. Нужно, чтоб вам дали комнату или даже квартиру. Понимаешь, НПО стоит посреди живой природы, ребята без семей живут прямо на работе. Семьи отдельно. Вокруг НПО есть пригородные участки, с очень симпатичными домиками. Там почти все занято. В крайнем случае – я скажу, что комната нужна мне, комбатам не отказывают. Должна же у вас быть хоть одна нормальная комната!