– Володя, теперь я должен нести.

– Да я совсем не устал. Олег, это же ты все сделал!

– Мы вместе… ну давай я понесу. Там все наши вещи вместе, ты проверил?

– Да! – Владимир подумал, что даже иметь подозрения об этом странно. Он знал, что в его роте легонько потешаются над ним, за то, что он не кадровый офицер, что он не достаточно ловкий. Владимир на это ничего никогда не говорил, но внутренне обижался. Ему часто казалось, что ровесники и все, кто еще моложе, не воспринимают его всерьез. Но на Олега Диодорова обижаться запрещено, это же старый друг. Собственно, Владимир и не обижался, он лишь поиграл словами. Затем он стал думать о будущей семье и совсем успокоился. «Нельзя писать любимой перед боем. Смешно. Кто вообще это придумал!». Владимир представил, как будет поражен Частов и другие старослужащие из его роты. От жажды воображаемые картины превратились в фотографию; произносить про себя длинный текст было тоже сложно. Виталий механические нажимал на кнопку повтора: аналоговый аппарат посылал сигналы комбату Радостиной, но не получал ответа. Сложная аппаратура отключена, Геотар уверен. Никто не посмеет возражать Саше. Лен был в очень неудачном состоянии, чтобы спорить. Несколько раций оставались в режиме ожидания, который может зафиксировать сам факт наличия товарищеских сигналов. Именно их отправил отряд. Рации пока не включились. Виталий Дальноглядов устало нажимал на кнопки, потряхивал прибором. Он хотел проверить другую рацию, споткнулся и едва не разбил свой фотоаппарат.

– Ребята отвечают?

– Товарищ подполков, я не могу поймать волну. Как будто настройки съехали.

– Тогда подкрути где-нибудь. В приборе! Дай сюда одну из камер, а то расколешь вслед за фото.

Виталий щупал объектив и корпус. Как будто все целое.

Во время боя участники отряда, невзирая на опасность, постоянно вели фото- и видеосъемки. Эти документы имеют огромное значение. Драконий Глаз сняли, едва он стал появляться, когда наполнился мутным золотом и когда потемнел. Серое пятно снимали непрерывно, вплоть до его исчезновения. Виталий тогда залез на дерево с обрубленной кроной. Не похоже, чтоб ее скосили лучи, скорей всего, сами ветви так сориентировались, образуя почти ровную поверхность. Виталий снимал не дрожа. Сейчас ему хочется упасть и ничего не делать. У опытных бойцов сил побольше, но и они утомились. Олег поймал запах родника и почти определил направление. Что-то заставило его остановиться; он пропустил почти всех вперед. На склоне, где стоял лагерь товарищей сейчас никого. Товарищи переместились дальше. Геотар подул в рацию и сообщил о победе в глухой микрофон. Рация отключена. Геотару не решались сказать, что рация без аккумулятора. Геотар произнес: «Да! Ну и что?». Он слышал следы товарищей. Они довольно далеко ушли. Геотар не знал причины, но был абсолютно уверен, что Саша сделала все верно. Где-то рядом есть овраги. Трава стала очень густой.

Геотар почувствовал, что не может определить расстояние до второго отряда. Он пробежал по густой траве и крикнул.

– Саша, Коля? Вы за скалами? Это что… Тьфу, отреза… Колька, ты! Я на тебя чуть не наступил! Ты целый! Коля, я… Коля, ты молчишь?

Молодой волк лежал без движения. Геотар вдруг увидел, что трава местами смята и в ней как попало лежат бойцы. У многих почерневшие повязки. Из травы камни смотрят. Геотар резко повернулся и увидел на камне обломок автомата.

Он не мог поверить.

Бойцы шли следом и не поняли вначале, что произошел. Геотар молчал. Подбежал Олег Радостин. Геотар быстро произнес, что ребята могли уйти в лес, за горы. Все бросились в том направлении – и увидели черные осколки, разбитую в клочья аппаратуру, раздавленные палатки. Бойцы застыли на земле. Олег почувствовал Сашу. Саша совсем близко. Прятаться здесь негде. Олег побежал к оврагу.