В своем дневнике, который он вел долгие годы, отец пишет, что любил роль Агабо Богверадзе в спектакле «Пока арба не перевернулась». И приводит цитату, в которой Агабо учит своих детей: «Если ты идешь пустой, а рядом человек тащит две сумки, возьми у него одну. Не обязательно из-за этого сворачивать с дороги. Но пока вам по пути, помоги ему. Загляни ему в глаза и, если он в чем-то нуждается, ты это поймешь».

Таким вот был и мой отец. Меня всегда поражала его внутренняя, врожденная интеллигентность, уважение к человеку, вне зависимости от положения, ума, образованности. Для него было естественным войти в лифт и снять головной убор, если в лифте находилась женщина, стоя слушать молодого человека, подать ученице пальто, не позволять себе грубостью ответить на грубость.

Он был очень скромным, с детства оставался стеснительным человеком. По своему положению народного артиста был прикреплен к спецмагазину, но никогда не пользовался этим. Наравне со всеми стоял в очередях. При этом всегда надвигал на лоб кепку, чтобы его ненароком не узнали и, упаси Бог, не пропустили вне очереди.

– У него были какие-то увлечения?

– О, их было много у отца. Увлекающаяся натура! Очень любил книги, им собрана уникальная библиотека. Искал, покупал старинные книги, знакомился с другими коллекционерами, обменивался с ними редкими изданиями. Гостям всегда с радостью сообщал о приобретенных новинках, с упоением часами мог рассказывать об истории книг. Во всех комнатах, коридорах нашей квартиры в высотном доме у Красных ворот, куда мы переехали в 1952 году (сейчас там мама живет), стоят шкафы с книгами. Отец интересовался самой разнообразной литературой: исторической и художественной, прозой и поэзией, древней и современной. Редко бывал день, когда он приходил домой без новой книги.

— Борис Петрович, как известно, не только собирал и читал книги, но и сам был автором ряда интересных изданий. Перед тем, как встретиться с вами, я познакомился с некоторыми из них. Они написаны хорошим, чистым русским литературным языком, легко читаются. Поистине, талантливый человек во всем талантлив.

– Отец написал десять книг. Все они автобиографического характера. Он любил писать, сочинять стихи. Несколько страничек рукописи своей первой книги показал Маршаку. С ним он в дружеской связи находился еще с Ленинграда, где одно время пересекались их творческие пути-дороги. Самуил Яковлевич, можно сказать, благословил его, сказав: «Вы можете и должны писать». После этого работа над книгами стала еще одним и очень серьезным увлечением отца.

Еще он любил собирать предметы народного творчества: игрушки, картинки, маски… Наряду с книгами, все это сейчас составляет неотъемлемую часть квартиры, где отец прожил последние тридцать лет своей жизни.

Отец по характеру был азартной натурой. Любил жизнь во всех ее проявлениях. Уже в зрелом возрасте он, бывало, на даче, которую мы снимали на лето под Москвой, гонял футбол с соседскими ребятами, или прыгал в реку с «тарзанки» – веревки, закрепленной на прибрежной березе. Однажды, проходя по берегу в одежде, он не выдержал и решил покачаться на этой самой «тарзанке», но сделал это не совсем ловко и плюхнулся в воду…

Любил активный отдых и был неутомим в работе, и не только в творческой, но и в общественной. Долгое время руководил секцией театра в Комитете по Ленинским премиям, был председателем Федерации кино, первым заместителем председателя ВТО, депутатом Верховного Совета СССР…

С избранием его депутатом Верховного Совета связан забавный эпизод. Это было в начале 50-х годов. Отец сидел на кухне, обедал. Вдруг зазвонил телефон. Отец взял трубку. Звонил секретарь Вольского райкома партии Саратовской области и сообщал, что рабочие цементного завода выдвигают любимого артиста своим кандидатом в депутаты Верховного Совета, просил телеграфировать о согласии. Отец решил, что это Бернес его разыгрывает (тот любил это делать) и, послав его куда-то, положил трубку. Телефон опять зазвонил. Тот же голос повторяет: «Рабочие цементного завода…». Отец рассердился: «Марк, перестань, дай пообедать!» И бросил трубку. Так продолжалось несколько раз. И только, когда ему позвонили из Саратовского обкома, а затем из ЦК, отец понял, что это не шутка.