Комната Маши была в половину меньше просторной гостиной, и большую её часть занимала кровать и шкафы с тумбочками. Правда, в отличие от однотонного стиля других частей квартиры, эта комната пестрила разными красками – в частности зелёным. Мягкий ковёр щекотал ступни, являясь единственным оплотом тепла на холодном кафельном полу. Широкие окна не занавешены, поэтому рассеянный белый свет наполнял комнату равномерно, смягчив все углы и даже, казалось, углы нравов самих девочек. В какой-то момент они перестали спорить, кусаться и стирать до дыр неприятные темы, переключившись на сборы, которые по большей части нужны были лишь для смены деятельности, для того, чтобы заполнить пустоту этого дня и смягчить неприятный осадок после разговора.

Однако то ли Стелла была слишком наблюдательна, то ли Маша не хотела скрывать, но она постоянно хваталась за телефон, чтобы набрать и потом стереть номер. Ничего не изменилось, когда они поехали в театр, фотографировались у красивых колонн и наперебой говорили в камеру телефона Маши, которая активно вела свои социальные сети и всячески это демонстрировала. Даже в зале, когда они забрались на, казалось бы, самые небеса по бесконечной лестнице к последним рядам, Маша нервно включала и выключала телефон. Понемногу это начинало раздражать Стеллу, но она пыталась переключиться на происходящее вокруг, а не рядом.

Они пришли в большой роскошный театр, созданный под эгидой их университета, с удобными мягкими креслами, немного откидывающимися назад, качественной акустикой, с несколькими балконами по бокам и узкой оркестровой ямой. Вероятно, помимо студенческих постановок здесь проводились и грандиозные, красочные, с участием известных актёров театра, дорогими декорациями и специально написанным репертуаром. Стелла никогда раньше не ходила сюда, поэтому была приятно удивлена скрытыми возможностями её университета: столько учиться в нём и не видеть того, что под носом – как это знакомо каждому!

Народ потихоньку занимал свои места – людей немного, но достаточно, чтобы создать видимость интереса к происходящему.

– Подожди, а у тебя сегодня разве нет смены в кафетерии? – поздновато, но спохватилась Маша, вдруг выпрямляясь в своем кресле.

– Да, насчёт этого…

Будто готовясь к этому моменту, её телефон издал радостное бурчание в тон последнему звонку. Свет давно погасили, и настало время начаться постановке. Стелла отключила звук и прочитала радостное сообщение от несчастного человека.

Последнее сообщение заканчивалось стикером с енотом, роющимся в помойке. Кто бы знал, что он хотел этим сказать?

Не совсем тот результат, на который Стелла рассчитывала, но, по крайней мере, увольнение отменяется вместе с показательной поркой ценой всего лишь трёх смен. Стелла примерно представляла, что за наполеоновские планы у Олеси, потому что в прошлом году всё было точно так же, но под раздачу попали другие официанты, и они были выжаты досуха. Любовь к праздникам делала их менеджера почти такой же устрашающей, как вечно недовольный Алексей.

– Ради тебя, Маша, я продала душу дьяволу, – несчастно ответила Стелла, отправив Артёму смеющийся и одновременно плачущий стикер мопса.

– Страна не забудет твоей жертвы, – посмеялась Маша и вдруг потянулась к Стелле, чтобы обнять её – коротко, быстро, будто непреднамеренно. Слова её звучали ещё более случайно: – Спасибо, что ты такая, какая есть.

Стелла вопросительно изогнула бровь, но разъяснений не получила.