– Он мне не нужен.

Она посмотрела на него так, как смотрят на вконец зарвавшихся врунов. И в этот момент из прихожей раздался знакомый звонок.

– Узнай, в чем дело, – резко сказала сирена, напрягаясь.

– Каким образом? – удивился он.

– Глянь, на какую пластину давят, – сухо выдавила она, явно злясь на него за глупость.

Он встал.

– Быстрее! – резко поторопила сирена.

Однако мной уже понукают, недовольно подумал Сергей. Сходил. Вернулся.

– На зеленую, синюю и желтую, – также сухо ответил он.

Она вдруг резко попробовала встать, и он увидел вторым зрением, как у нее внутри начали рваться зажившие было связки.

Бросился к ней, останавливая.

– Я сам вас перенесу. Только – куда?

– К сторожевым барракудам.

Это рыбы в прихожей так называются, догадался он. Удерживая все эти девяносто килограмм, помог ей добраться до выхода. Сирена тяжело опустилась у воды. Что-то взяла в руки, что-то стала делать под водой.

Зубастые барракуды дружно развернулись и стремительно исчезли.

Сирена подняла на него глаза.

– Обратно, – также жестко произнесла она, дернув рукой в повелительном жесте.

– И что? У вас так принято поступать с теми, кто приходит вам на помощь? – усмехаясь, спросил Сергей, подходя к сирене.

– Ты – пришелец. Ты воровал мою рыбу, – процедила она.

– Ясно, – кивнул он. – На вопрос отвечать не желаем.

Первобытный строй, грустно подумал Сергей, помогая ей встать. Кто сильнее – тот и прав. Поди еще – за раба меня принимает.

– Там, откуда я родом, принято вежливо обращаться друг к другу, – сказал он, придерживая сирену за талию.

– Здесь – не там, – сухо выдавила сирена, навалившись на него всем своим весом.

– Воспитание осталось, – кряхтя, парировал он.

– И что ты этим хочешь сказать? – она попыталась внимательно на него посмотреть сверху вниз, но только сдавлено скрипнула зубами, переволакивая ноги через порог.

Сергей промолчал. Дотащил до кровати, уложил, укрыл одеялом – сирена уже сама не могла пошевелиться.

Пока он все это делал, его одежда, сплетенная из водорослей, окончательно развалилась, оставив его абсолютно голым. Нагнулся, поднял, но потом в досаде отбросил в сторону.

– Слушай, у тебя есть какая-нибудь ненужная тебе одежда? – решился он на вопрос.

– Возьми в шкафу, что тебе глянется. И подделай под себя, – с трудом ответила сирена, все поняв.

– Ножницы, иголка, нитки? – снова спросил он.

– Верхний ящик у тумбочки с зеркалом, – выдавила она, явно уже успев устать от усилий, вызванных этим разговором.

– И, кстати, чем тебе можно смазывать раны? – вдруг сообразил он, пользуясь тем, что сирена была в сознании. – А то скоро перебинтовывать. И чем тебя бинтовать?

– Любую белую простынь. И зеленая мазь в глиняной плошке.

Сергей быстренько покопался в шкафу. Нарвал бинтов. Нашел мазь. Перебинтовал сирену, предварительно промыв раны.

Старательно укрыл ее одеялом.

– Спать, – коротко бросил он. – Нужен сон не менее десяти часов, а не по часу. И больше не просыпаться.

– Тунец, – презрительно выдохнула она. – Мясо… Я сама знаю, что мне делать. – Сирена сделала пару-другую вдохов, набираясь сил. – Крили стада мои распугали. Мне нужны силы. Дай флягу.

Он молча подал, благо она лежала рядом.

Пока сирена пила, он под одеялом положил руки ей на талию и на бедро. Сосредоточился, стараясь расслабить ее клетки. И без того ослабленная сирена, вяло ткнув открытой флягой в Сергея, бессильно раскинулась на кровати, закатывая глаза и проваливаясь в бездну.

Пять минут на лечение, подумал он, удобнее устраивая руки под одеялом, и самому спать. А уж завтра – на охоту. А то так и сам с голоду помрешь и сирену загубишь.