– Привет, Тыковка! – засиял Костас, поддаваясь настроению несущегося комка оптимизма и позитива.

Привычным движением перехватил кроху, подбросил, расцеловал недовольно фыркающую мордашку, пахнущую карамелью, в обе щёки, опустил на землю, слушая по пути последние новости:

Илиас – совсем дурачок! Взрослый, называется, в первый класс ходит!

А у неё новая юбка, красивая, принцессная, смотри какая!

У деда сегодня ю-би-лей!

И можно будет съесть много-много мороженого, она с утра готовится уже, ничего не кушает, место в животе чтобы было!

А мама, кстати, сейчас поедет делать маникюр, красный-красный, и ей тоже сделают, только не красный, а бесцветный, но так тоже считается.

И да, Илиас – дурачок, чуть не забыла!

– А что ты мне привёз, а? – требовательно уставились зелёные глазёнки на Костаса.

– Держи, на заднем сидении, там на всех, делите поровну, по-честному, – протянул ключи от машины крохе.

– Подарки в палисаднике! – крикнула та в свою очередь в сторону кухни, зовя того же Илиаса, несмотря на то что дурачок, и остальное младшее поколение, околачивающееся где-то рядом.

Автомобиль с лёгкой руки Тыковки стал «палисадником», когда та долго вчитывалась в надпись сзади, пока не заявила, что машина-то с браком.

Правильно пишется «па-ли-сад-ник», а не «Pa-li-sa-de», совсем уже взрослые глупенькие стали… Надо срочно поменять на новую!

Костас, несмотря на обнаруженный изъян, проверенную рабочую лошадку менять не спешил. Бюджетно, надёжно, удобно, вместительно. Что ещё надо?..

– О, привет, Кость, – на пороге появилась мама Тыковки, владелица кроссовера цвета розовой фуксии.

– Привет, Поль, – искренне улыбнулся Костас.

Обнял хрупкий девичий стан, по-дружески прильнувший к нему, краем сознания отмечая ладную фигурку и аромат духов с лёгким дымным шлейфом, с которым лишь цветущие сады могли поспорить.

Костас мог поспорить, от Поли всегда пахло так… Необыкновенно сладко, волшебно немного.

– Рада, что ты приехал, – сказала та, освободившись из дежурных объятий. – Папа будет рад тебя видеть, – искренне улыбнулась.

– Я не мог пропустить, – честно ответил Костас, потому что это мероприятие он действительно никак не мог пропустить, даже если бы жил за тысячи километров.

– До вечера, – махнула Поля рукой, поманила пальцем дочку, которая уже делила сокровища, привезённые Костасом, на всю компашку.

Тыковка уверенно заявила, что останется здесь, ногти ей тётя Ира накрасит, тем более Котя ещё не видел, как она делает колесо.

Поля молча кивнула, соглашаясь. Сказала, что предупредит бабушку, поспешила к калитке, бросая немного кокетливый, при этом совершенно дежурный, и оба это знали, взгляд на Костаса.

Костика в её интерпретации.

Для Поли он Костик. Кос-тик. Спасибо, что не Котя, хотя…

Костас проводил взглядом стройную фигурку, невольно отмечая то, что видел бессчётное количество раз до этого.

Невысокий рост, обманчивая хрупкость, светло-рыжие в блонд волосы волной стекали до лопаток, брюки палаццо, скрывающие обувь, жилет, белая кожа рук – стояла почти летняя погода, – сумочка на цепочке через плечо.

Поля быстро переставляла ноги, неосознанно виляя стройными бёдрами, тонкой кистью поправила упрямый локон, на ходу убирая заколкой-крабиком волосы, оголив изящную шею.

Хороша, божественно прекрасна, так бы и… не будь это Пелагея Андреева, приударить за которой – расстрельная статья без права на помилование.

Отмахнулся от нахлынувшего морока, как от назойливой мухи. Напомнил себе, что в мире миллионы женщин, тысячи из которых не откажутся побывать в роли его подруги сердца.

В конце концов, у него есть Юленька – славная крошка с крепенькой попкой, до которой он пока не добрался…