Юноша крепко ударился о землю. Он лежал ничком в непроглядной черноте туннеля и чувствовал, что больше не может бороться с навалившимся отчаянием. Идти дальше не было смысла – выход все равно не найдется. Лучше уж он просто умрет в одиночестве, забытый всеми.

Даровит перекатился на спину, уставившись слепыми глазами в потолок. И вдруг услышал голос – едва различимый, но все-таки голос. Звук донесся издалека, нарушив гнетущую тишину.

«Мерещится тебе всякое, Кот», – пожурил себя юноша. Но спустя секунду по туннелю снова разлетелось гулкое эхо чьих-то слов. Здесь кто-то есть!

Он не знал, кто это – джедай, решивший узнать судьбу павших товарищей, или солдат армии ситхов, сбежавший во время генерального сражения, а то и вовсе кто-то с третьей стороны. Юноша понятия не имел, будут ли ему рады, возьмут ли в плен или убьют на месте. Но Даровиту было все равно. На этот раз он даже был готов, невзирая на страх, вернуться в зал – к жуткому мертвенному свету серебряной сферы. Все лучше, чем умирать от голода и холода в кромешной тьме подземных катакомб.

Даровит ползал и шарил по полу руками, пока пальцы не сомкнулись на рукояти меча. Когда клинок снова вспыхнул, рассеяв мрак, юноша победоносно воздел его над головой.

Впрочем, Даровит по-прежнему не мог понять, далеко ли от него источник звука. Акустика в подземном туннеле была странная и непривычная: звуки плыли и искажались, эхом гуляя по неровным стенам каменного лабиринта. Но юноша был уверен, что голос доносится откуда-то спереди – с той стороны, куда он шел.

При свете мерцающего лезвия Даровит шагал быстро и уверенно. Примерно раз в минуту откуда-то спереди доносился очередной обрывок разговора, и вскоре юноша понял, что собеседников двое. У каждого был свой характерный голос: один говорил глубоким басом, другой – высоко и звонко. С каждым разом голоса становились чуть громче, поэтому Даровит знал, что идет в верном направлении.

Вскоре он заметил, что темнота постепенно расступается: даже без меча в полумраке уже можно было различить стены туннеля. Но впереди брезжил не желтый свет солнца, пробивающийся с поверхности, а холодное серебристое сияние. Юношу пробрала дрожь: он понял, что каким-то образом сделал круг. Кто бы там ни переговаривался – друзья или враги, – искать их придется в пещере с ментальной бомбой.

Зал был уже совсем рядом – так близко, что на этот раз Даровит разобрал слова.

– Отныне ситхов только двое – учитель и ученик, – вещал низкий голос. – Других не будет.

– А если я не справлюсь? – отозвался собеседник.

«Кажется, женщина», – подумал Даровит. Он так старательно следил за направлением голосов, что на сами слова не обращал внимания.

«Нет, не женщина, – тут же поправился он. – Девочка».

– Вы и меня убьете? – спросила она.

Даровит оцепенел: он понял, что этот голос ему знаком! Юноша не знал, как объяснить такое чудо, но сомнений быть не могло.

– Дождинка! – завопил он и бросился навстречу двоюродной сестре, которую давно считал погибшей. – Дождинка, ты жива!

До пещеры Бейн с Занной добрались быстро и без происшествий. Пару раз на рев мотосвупа оборачивались контуженные солдаты, уцелевшие в битве за Руусан, но ситх не обращал на них внимания. Вряд ли кто-нибудь возьмет в толк, кто он такой. А если даже и возьмут – вздумай кто рассказать, как мимо пронесся живой повелитель ситхов в обществе маленькой девочки, такая байка покажется столь же нелепой и смехотворной, как лепет наемников, которых он отпустил в лагере Каана.

Бейн остановил свуп возле темного зловещего зева, откуда начинался путь к залу с ментальной бомбой. Когда повелитель ситхов спешился, под подошвами его тяжелых черных сапог громко хрустнула мелкая галька. Занна не дотягивалась ногами до земли, но мешкать не стала – бесстрашно спрыгнула с сиденья и проворно приземлилась рядом с учителем.