– Что будем делать? – спросил Вадим Аркадьевич.

– Необходимо в первую очередь детально обследовать космолет, – ответил Николай Григорьевич, – разобраться, что из элементов управления вышло из строя, а что осталось работоспособным. И как можно быстрее. В вашем распоряжении все, кроме пилота. Сможете?

– Я понял. В первую очередь надо оживить ядерный реактор. Если это удастся, сможем наладить электромагнитную защиту, связь, оранжерейное хозяйство, а потом и регенерацию воздуха и воды.

– Хорошо. Действуйте, а я пока займусь проверкой всего остального, в том числе состоянием элементов магнитной камеры основного двигателя.

На ревизию состояния космолета ушло полтора дня. Оказалось, что волна радиоактивных частиц, пройдя сквозь космолет, вырубила большинство полупроводниковых элементов управления системами космолета. Но не все. Часть элементов, защищенная мощными поглотителями, сохранилась, и Вадим Аркадьевич, используя свой огромный опыт конструирования ядерных реакторов малогабаритных электростанций, смог, наконец, доложить командиру:

– Все в порядке. Печка разгорается.

Это была первая победа над безысходностью. У экипажа появилась надежда.

– Жить будем? – спросил Шурик у командира.

– Будем, будем, – ответил командир.

За обедом, приготовленным Ольгой на водородно-кислородной горелке, экипаж впервые за последние два дня находился в приподнятом настроении. Чувство неуверенности пропало. Обедали в помещении кухни. Вращающийся цилиндр, обеспечивающий искусственную тяжесть, не работал. Большой закрытый бак с приготовленным в нем бульоном, насыщенным протертыми овощами и рыбными консервами, был укреплен на круглой платформе. Из него бульон поступал в прозрачные закрытые сосуды, из которых космонавты посасывали через трубочки питательную смесь. Чтобы получить второе – кусок жареной говядины – нужно было нажать кнопку в металлическом шкафу, и из него через отверстие выбрасывался этот кусок, нанизанный на полиорганическую нить. Мусорить не полагалось, поскольку уборка на кухне с помощью пылесоса требовала определенных навыков и времени. Сладкий чай пили так же, как и бульон.

– И долго мне еще мучиться с этими горелками? – обратилась Ольга к Николаю Григорьевичу.

– Еще день, и по электросетям пойдет ток рукотворного реактора, – ответил за командира Вадим Аркадьевич.

– И я смогу, наконец, налаживать свое оранжерейное хозяйство?

– Куда же мы без ваших оранжерей? – улыбнулся командир. – На консервированных запасах долго не протянешь.

– А как вы считаете, Николай Григорьевич, – обратилась к нему Машенька, – протягивать долго придется?

– Пока не ясно, Машенька, если наладим связь, этот вопрос прояснится. Как чувствует себя Юрий Федорович?

– Чувствует себя хорошо. Проходит курс. Доза очень высокая, но я думаю, справимся.

– Кстати, – вступила в разговор Эсфирь Яковлевна, – через оптический телескоп я проанализировала направление нашего движения. Оказалось, прямо на Плутон и его спутник Харон. Будем там через четыре дня. Хорошо бы к этому времени наладить работу боковых двигателей, хотя бы на сжиженном топливе. Возможно, потребуется коррекция траектории движения. А то…

– А то что? – спросила Ольга

– А то врежемся в одну из этих ледяных глыб и останемся там навсегда памятником первопроходцам.

– Эсфирь Яковлевна, не омрачайте наш первый радостный день, – обратился к ней Вадим. – Как только запустим реактор, я что-нибудь придумаю.

Командир поблагодарил Ольгу и, обращаясь ко всем, произнес:

– Пообедали и за работу. Время – это самое дорогое, чего у нас сейчас явно не хватает.

Когда заработал атомный реактор, по восстановленным электросетям потек ток.