Ее лицо толстым слоем было покрыто тональным кремом, брови и ресницы покрашены тушью в черный цвет, который совершенно не гармонировал с черными волосами с зеленоватым отливом. А ярко красный рот, помада на котором местами вылезла за контуры, открылся в немом испуге. Его тут же прикрыла ладошка с зеленым маникюром.  Девушка ойкнула, резко развернулась и скрылась в доме.

– Алишей? – темная бровь генерала вопросительно выгнулась. – Это что у тебя за странное имя? Ты у нас случаем не двойной агент?

Участь любого разведчика - подозревать всех и каждого. Раевский это прекрасно знал и понимал, поэтому не обиделся на командира. А он, хоть и широко улыбался, но глаза оставались серьезными, даже суровыми.

– Михал Викторыч, не бери в голову, - полковник покачал головой. – Сам же понимаешь, какой из меня двойной агент. Просто девочка страдает аутизмом и имеет не совсем внятную речь. Поэтому я из Алексея превратился в Алишея. Вот и сейчас можем проверить, она на 100%% спряталась в чулане и сидит там.

Алексей не был медиком и не был уверен в точности придуманного диагноза. Но при этом он надеялся, что генерал тоже не медицинский работник и в тонкостях психических заболеваний не разбирается.

– Ладно, верю! – глаз генерала потеплели. – Не будем ребенка нервировать лишний раз. Только откуда у тебя вдруг появилась эта «племянница», да еще с таким диагнозом?

Генерал знал родословную своих подчиненных до седьмого колена, это точно. И был прекрасно осведомлен, что у Раевского не было никакой племянницы в подростковом возрасте.

– Правильнее будет сказать – воспитанница. Да деревенским этого не объяснишь. Поэтому для всех племянница. Дочь знакомых алкоголиков. Девочка добрая и ласковая. Родители померли. А у нее была одна судьба – в интернат для инвалидов. Восемнадцать уже исполнилось, поэтому только во взрослый. А там сам знаешь, какая обстановка, – Алексей выворачивался, как только мог. При этом еще нужно было «держать лицо». Любой незначительный намек мог привести всю его легенду к краху.

– Но ты же не сможешь ее все время держать при себе, работа, задания, – генерал снова нахмурился.

– Да я о пенсии подумываю, – пожал плечами полковник. – У меня на мои сорок лет пятьдесят семь лет стажа. Давно могу отправляться на заслуженный отдых насовсем. Пойду в школу ОБЖ преподавать и заживу спокойной жизнью среднестатистического обывателя.  

Раевский вдруг понял, что верит в такое объяснение. Просто он сам себе боялся признаться, как все сложится дальше. А тут выход нарисовался сам.

– Владимирыч, а не заскучаешь? – усмехнулся гость. – Боевой офицер может за год загнуться и спиться от безделья и праздности. Сам знаешь, сколько у нас таких примеров перед глазами прошло. А твоей воспитаннице еще хуже от этого станет.

– Пока вот она, моя война! – он махнул головой в сторону дома. – Никогда не думал, что это так трудно – заниматься воспитанием взрослого ребенка. Полгода пройдет, там и думать буду. А так хотя бы на первое время я ее поддержать должен.

– Ладно, воспитатель, не буду мешать, – генерал усмехнулся и похлопал младшего товарища по плечу. – Ты, если что, обращайся. Помогу чем смогу. Врачами, психологами. Сам понимаешь.

– Спасибо! – полковник крепко пожал руку командиру, а затем с великим облегчением выдохнул, когда старенький УАЗ чихнул, завелся и неторопливо поехал по дороге в деревню.

11. Глава 10

Инопланетянка ожидаемо нашлась в чулане. Она сидела в большом кресле, поджав под себя ноги и беззвучно плакала.

- Что с тобой? – Раевский в нерешительности замер на пороге. – Кто обидел мою девочку?