Вот так! И храм открыт, как ресторан!

Великий Блок взрастил прекрасное из низменного, а ты хулишь казино «Олимпию». Ну, ты, Галина Сергеевна, не Великий Поэт, не Блок, поэтому взрастить прекрасное из вульгарного вряд ли сможешь!

У Блока из пошлости вырастает непостижимый Город, и в этом его тайна и очарование!

Итак, образ Города вместе с женщиной в красном плаще, в сребристо-черном мехе…

Господи! Сколько времени в институте мы тратили впустую, и все-таки, и все-таки…

Мы заучивали стихи Блока между лекциями и на лекциях, зачитывались ими до одури и Город любили через призму видения Александра Александровича. Иначе мы не воспринимали этот Город! Город для нас был больше блоковским, нежели пушкинским».

Завадская постояла в нерешительности перед книжным шкафом – достать томик стихов или нет? Завтра рано вставать, сейчас уже поздно…

Лучше она в постели постарается вспомнить все ранее прочитанное и заученное. Приятное занятие для постели – вспоминать стихи Блока, большего наслаждения не выдумать эстетам!

Тот же Георгий Иванов, которого при его жизни не любили его собратья по перу, описывает посещения Блоком злачных заведений Петербурга.

И даже в этих посещениях Блок оставался гордым и недоступным для окружающих. Откуда у него это женский образ Петербурга, тонкий и изящный? Почему этот образ до сих пор будоражит воображение солидного и отслужившего свой век на трудной службе подполковника милиции?

Даже если подполковник милиции – женщина и зовут его – Галина Сергеевна Завадская. Каким ветром ее занесло в дамский клуб избалованных барынек и дамочек?

– Почему ты решила, что они избалованные и капризные барыньки и дамочки? Может, они «пашут» больше, чем ты на своей милицейской службе, и устают еще больше, чем ты? – Галина Сергеевна заворочалась на шелковых простынях…

Сегодня у нее день беспорядочного мышления – картинки как в калейдоскопе сменяют одна другую, и картинки все разные как по размеру, так и по цвету.

Она не любила пустых размышлений.

– Итак, сухой осадок из химического процесса, называемого мышлением существа разумного, – Завадская считала мыслительный процесс явлением химическим: не то съела, не выспалась, уже и мысли другие, если съесть картошку на маргарине, и думать не сможешь никогда. Знаем, читали Монтеня, все в том же институте. Учиться было интересно, процесс познания захватил как Завадскую, так и ее друзей. У них в студенческие годы был свой кружок, несколько со снобистским уклоном, но он принес в дальнейшем пользу. Многое они успели передать друг другу, многому научили друг друга. Святое время – юность, время познания!

– Итак, сухой осадок. Из всего продуманного выбираем судьбу женщины, маленькой девочки изначально, и проследим ее путь к Успеху.

Как удалось маленькой девочке пробиться в генералы от ювелирного бизнеса? Пусть это будет слегка вымыслом, слегка приукрашенным, но в основу мы положим суровую правду жизни – без нее не обойтись!»

Завадская приняла решение, и ей стало легко на душе. Сомнения оставили ее, и она уснула. Ей приснился сон…

Ей снился ее давний враг, мучивший ее многие годы, изводивший слухами и сплетнями, домыслами и завистью. Он не оставлял ее ни на минуту своими кознями и интригами на протяжении длительного времени. Это была вражда до гробовой доски – пока кто-нибудь из них не умрет. При встрече Завадская мило ему улыбалась, и только, но чувство сильной ненависти преследовало и ее.