– Они всё делали как положено. А тёмного с пяти лет положено отдавать на воспитание в семью вассалов, чтобы свои родители не баловали.

– Как мне кажется, – вспомнила Наташа немногочисленные рассказы Торна о своей семье, – получилось наоборот.

– Не скажу, что меня баловали хоть где-то… Но в семье Раров – просто любили.

– Торн, – обеспокоенно сказала Наташа. – А мы эту традицию соблюдать будем?

– Не знаю, – вздохнул он и погладил её животик. – С одной стороны не хочется. А с другой, представляешь, как все будут баловать это новое поколение тёмных? И земные женщины-мамы? И отцы-тёмные? И что из них получится?

– Надо просчитать, как лучше поступить, – задумчиво сказала Наташа. – Я так понимаю, эта традиция распространяется не только на семью владыки?

– И в высшей аристократии тоже принято. Причём отдают ребёнка в семью, стоящую ниже по положению. Чтобы посмотрел, что не всё дозволено, чтобы научился слышать «нет».

– Да… Избалованность и высокомерие надо как-то обуздывать.

– Это тебе доложили о недовольстве тёмных?

– Тебя достаточно долго нет в Тёмном Ожерелье, аристократы недовольны. Так недалеко и до переворота.

– Пока каждый тёмный чувствует тень владыки за своей спиной, а меня поддерживают военные – не будет никакого переворота.

Наташа снова зафырчала, показывая всем своим видом, как она относится к подобному высокомерию.

– Ты не согласна?

– Смотря какой лозунг выберут недовольные. Если, например, что-то понятное и толковое… Да поработают наши противники-тени… Может и полыхнуть.

– И какой это лозунг?

– Каждому тёмному – по землянке. Немедленно! – провозгласила Наташа.

– Каждому тёмному и так будет по землянке. Только немедленно не получается. И ты это прекрасно знаешь. Есть много пока неразрешённых вопросов: от знания языка до вопросов безопасности. И это долгая постепенная работа.

– Но у тебя самого женщина есть?

– И она даже по ночам не спит. И не оттого, что я занимаюсь с ней любовью.

– Торн, – улыбнулась она. И быстро добавила: – Погоди.

Владыка убрал руки из-под пижамки. Очень тяжело вздохнул. И вопросительно посмотрел на свою э'тили.

– Слушай, а ты обращался с разъяснением к своему народу?

– Я записал обращение.

– Когда?

– Сразу как узнал, что ты ждёшь ребёнка.

– И оно было?

– Двухминутным. Как положено.

– Торн. Мне кажется, надо ещё раз проговорить. И подробно. И самому выдвинуть лозунг, пока им не успели воспользоваться наши противники.

– Всё, – постановил владыка и стянул с неё кофточку от пижамы. – Меня утомило ваше беспокойство о посторонних вам тёмных. Особенно, когда я рядом. И когда я исстрадался за эти две недели.

Наташа хихикнула.

– Думаешь, я не страдал? – возмутился он, прижимаясь щекой к её животику.

– Конечно, страдал, – успокоила она его. – И сейчас я буду тебя утешать.

Дана Ардова, старший лейтенант Военно-космических сил Земного союза, пряталась. Торжественно проговаривала про себя поучения их преподавателя по тактике обороны, который любил приговаривать:

– Умное маневрирование и умение занять выгодный рубеж обороны трусостью не является. Конечно, если нет приказа «Стоять насмерть!»

У неё был другой приказ: «Поступить в распоряжение капитана лайнера «Надежда» полковника лэра Р'Анса и приступить к своим обязанностям по обеспечению безопасности пассажиров. И вот она. В форме, как положено. Приступила. Форму и прочую нормальную одежду в удобной спортивной сумке ей доставили сослуживцы. На базе был комплект.

А скрывалась она от ярко-красной журналистки. Вездесущей, невыносимой, шныряющей по всему кораблю, везде сующей свой выразительный нос. Сводящей всех с ума. Мерсэ́дес приметила Дану ещё в космопорте и теперь жаждала общения.