– Не думаю, Торн. Почему-то я тебе доверяю.
– Сколько вам удалось пробыть на пиратской базе?
– Две недели. Общение с вновь прибывшими, работа с документами. Отслеживание контактов, как ты выразился – экспресс-допросы. Потом наши ушли, все предварительно взорвав.
– Почему не заминировали?
– Побоялись, что какой-нибудь пиратский корабль может вернуться после набега с землянами-рабами. Я подумала, что нашим надо дать еще один шанс.
Глава одиннадцатая
Ночь подступила как-то неожиданно. Хотя какая там ночь где-то в объятиях бесконечного космоса? Так, тренькнул таймер, потянулся лур Ра’хард, оторвался от своих бесконечных бумаг. Наташа все хотела спросить, почему документы приносят ему распечатанными, а не на планшете, скажем?
Они уже поужинали. Рыба была великолепна! Наверное, умница-лекарь сообщил на кухню, что предпочитает гостья.
Подали белое вино.
Лур посмотрел на Наташу. И решил, что ей алкоголь пить рановато. А он тоже не будет. За компанию.
Он заснул, пока она ходила в душ. Прямо над своими бумагами. Наташа постояла над ним, полюбовалась на спящего. Не удержалась, коснулась его волос. Непривычных. Ярко-белых. Они оказались жесткими, как лошадиная грива. Вздохнула, потушила свет. Улеглась. И закрыла глаза.
– Вы понимаете, что вы делаете?
Наташа никогда не видела своего друга Станислава Броу в таком состоянии. Сегодня он потерял сына. Как и она сама, как и тысячи землян. Но президент не мог себе позволить слечь в больницу под успокоительные и наблюдение кардиолога, как его жена, милейшая Эмили, которая, когда-то влюбившись в бравого майора, сначала привела его в свой клан, а потом и на вершину политического олимпа.
Стас кричал, что-то пытаясь доказать или объяснить…
А Наталья… Наталья снова впала в то странно-отрешенное состояние, которое у нее было после гибели мужа. И которое теперь захватило ее после гибели сына.
И Стас, и она потеряли своих детей. Как это пережить? Как? Но показывать свое горе этому уроду, который виновен, виновен, виновен…
Наташа вцепилась в плечо друга, причиняя ему боль и заставляя взять себя в руки.
– Прекрати, – шипела она. – Прекрати! Эти твари понимают, что такое боль, лишь только когда сами ее испытают. Мы будем плакать потом. Когда уничтожим каждую сволочь, что пришла к нам. После того, как зальем кровью. Их кровью. Их планеты.
Мужчина взял себя в руки. И заговорил спокойно.
Женщина тем временем набирала на планшете команды. Кто бы мог подумать, что брандеры можно сделать из захваченных когда-то пиратских кораблей, – все денег на утилизацию этого металлолома не было. А теперь они начиняли старую рухлядь взрывчаткой. Вот и пригодились.
За детей!
Добровольцев-смертников набралось сразу – и немало.
За детей!
Десантные боты готовились взмыть в небо – и нести тварям смерть. Ничего, кроме смерти.
За детей!
Несколько кораблей готовились под прикрытием контратаки землян выскользнуть из блокады – и вызвать подкрепление. И резервы. И призвать на помощь орков, с которыми как раз накануне был заключен договор о взаимопомощи.
Наталья Вереева, отдав все необходимые команды, не сводила взгляда с врага, стараясь до мельчайших деталей запомнить его черты.
– Что ж ты забыла у нас, остроухая тварь? – прошипела она.
Не отрываясь, она смотрела в странные, очень яркие фиолетовые глаза. И вдруг начала задыхаться от ненависти.
– Да что с ней? – услышала она непонятно где, то ли в другом сне, то ли наяву.
И через какое-то время еще:
– Что значит «задыхается во сне»?! Так разбудите!
А потом уже знакомый голос позвал. Как же этот мужчина волновал ее…
– На’Аталия!
Странный акцент…