– На встречу, если можно, – Храу-Гар-Эрр устроил голову удобней на глубоком подголовнике спинки кресла. – Я видел достаточно на сегодня.

– Теперь это надо обдумать, – понимающе сказал Веденеев и произнёс, щёлкнув тангентой связи. – В Консерваторию, пожалуйста.

«Волга» бесшумно набрала скорость и, взвихривая летящий снег по сторонам, помчалась к центру города – через праздник Нового Года, навстречу новому году.

(…пройдёт почти тридцать земных лет, и как-то Храу-Гар-Эрру зададут вопрос – в какой момент он принял решение перейти на сторону Земли?

– Я симпатизировал людям с того момента, как узнал их более-менее хорошо. Но симпатии – это не жизненные принципы. И враги могут быть симпатичны. А что до твёрдого решения – оно пришло ко мне за полтора года до начала войны, когда я разговаривал в зимнем парке с вашими детьми. Они поразили меня ясностью и прямотой души. Мне неожиданно стала непереносима даже мысль о том, что через какое-то время эти замечательные маленькие люди могут потерять веру и свободу, могут погибнуть, могут стать живыми игрушками в лапах отвратительных созданий, объектом диких экспериментов холодного и извращёного разума. В тот момент я предал всё, чему был верен до него. И ни разу не усомнился в правомерности своего предательства, поверьте…)

…Убивали мы, убивали нас,

И нужда росла из нужды…

…Мы помним вчерашние страшные дни,

Но каждый как бы забыл, Ч

то он – убийца моей родни,

Что я – его близких убил.

Невспаханный край со всех концов

Кричит, призывает к любви:

«Пусть мёртвый хоронит своих мертвецов,

А ты – для детей живи!»

Дж. Р. Киплинг. «Поселенец»

Ночью прошёл дождь.

Это значило, что сезон дождей – первый его сезон дождей на этой планете – наступит со дня на день. Над единственным континентом, рассечённым горными хребтами на глубокие сырые долины, понесутся, сталкиваясь, вереницы туч, и будут поливать землю день за днём. Ущелья превратятся в реки, с рёвом и гулом выбросят в океан белые бивни потоков. Вся живность уже забралась повыше по склонам, и аборигены повсюду распахнули двери маленьких мрачных храмов – чтобы ритуально облегчить сход воды, после которого озёра на склонах наполнятся рыбой, а на пологих холмах у горных подножий вырастет толстый слой жёлтого ила…

Фантор7 Заант кен ло Хеерорд, ещё недавно – офицер сторкадского Флота, а сейчас – контролёр по снабжению – видел всё это только в записях. Скр’грр’иийл – такое название можно было выговорить только после тяжелейшей контузии, но иного у планеты не было, потому что не было настоящего Хозяина – ему определённо не нравился. Он вообще мог нравиться только местным стчк – о Пустота! – хм, жителям, которые вот уже пять миллионов лет тупо и счастливо пребывали в здешнем позднем каменном веке и совершенно не собирались из него выкарабкиваться. Вот уже лет тридцать (сторкадских лет, разумеется – каждый здешний вялый год равен двум годам Сторкада) валявшаяся – иначе не скажешь – на стыке Империй сторков и джаго, планетка рано или поздно была бы опустошена или теми или другими в ходе очередного пограничного конфликта, если бы не начавшаяся буквально на днях война с землянами.

Война в определённом смысле облагодетельствовала планетку (мнение аборигенов не интересовало совершенно никого) – она внезапно и мгновенно стала важным узловым и перевалочным пунктом. И та же самая война мгновенно и до столбняка обидно поставила крест на военной карьере кен ло Хеерорда: неудачное нападение его эскадры на земной караван… и спокойное заключение врачей: к использованию в боевых условиях впредь не допускать.