Без остановки проехали несколько небольших селений, а потом, переехав речку по мосту, оторвались от неё и стали подниматься на лесистый хребет, неожиданно появившийся на нашем пути. По сторонам дороги росли низкорослые буковые деревья, цепляющиеся за брезентовую крышу автомобиля. В лесу было темно и сыро, «Уазик» постоянно «клевал носом», ныряя в глубокие лужи с грязной водой. Вскоре дорога круто пошла вверх. Лес постепенно редел, уступая место луговым склонам с невысоким травостоем. Несколько раз водитель останавливал машину и доливал в радиатор воду, которую набирал в ручье резиновым ведром, сделанным из автомобильной камеры. Последний раз остановились на самом верху хребта. Отсюда открывался великолепный вид на заснеженные горные вершины, расчленённые веером глубоких ущелий.

– Диклосмта, – показав на одну из них, произнёс Султан.

– Красивая, – ответил я.

Мне сразу, почему-то, вспомнилось выражение Остапа Бендера, который, проходя с Кисой Воробьяниновым Крестовый перевал, высказался по поводу красоты гор: «Слишком много шику. Никчёмная красота». Это немного подняло моё настроение и я, чтобы продолжить разговор с Султаном, спросил его:

– А что это за гора, которая чуть правее?

– Комита.

– А вон та, дальняя?

– Это Тебулосмта.

– Всё равно не запомню. Слишком уж мудрёные названия.

– Это грузинские названия. У нас называют их по-другому. Например, Диклосмта называется Дукълуо-Лам.

– Это ещё мудрёней. Тут и язык сломать можно.

Султан засмеялся.

Постояв немного, чтобы остудить мотор и, справив нужду, мы покатили вниз. Дорога выписывала немыслимые кренделя, падая в открывшееся впереди глубокое и узкое ущелье. Я с ужасом смотрел в окно, не переставая в душе восхищаться мастерством водителя, выделывающего немыслимые пируэты на этом стареньком, видавшем виды «Уазике».

Справа показалась наполовину разрушенная сторожевая башня, а за ней дома небольшого селения, раскинувшегося на широкой террасе крутого, обрывистого берега горной реки.

Подъехав к маленькому домику со старой черепичной крышей, мы остановились. Новый сопровождающий, который подсел к нам в Итум-Кале, бросил несколько коротких фраз на своём языке, вышел из машины и ненадолго скрылся в домике. Появился он с новым незнакомцем – бородатым мужчиной лет тридцати-тридцати пяти. За плечами у него висел карабин СКС (я не сильно разбираюсь в оружие, но тут я не ошибся). Незнакомец поздоровался со всеми за руку, включая и меня, затем снял карабин и сунул его нам под ноги. Усевшись на заднем сидении рядом с Султаном, он что-то сказал и все, кроме меня, засмеялись.

Мы выехали из селения и сразу же оказались на узкой, вырубленной в скалах дороге, над бурлящей внизу рекой. Я сидел на заднем сидении, с левой стороны, и вид из окна автомобиля являл мне жуткое зрелище. Казалось, что колёса висят над пропастью, и мы вот-вот улетим в бурлящий поток. Дорога крутым серпантином взбиралась на голый, открытый солнцу хребет, ввинчиваясь в поднебесье. Чтобы вписаться в поворот, водителю приходилось делать два, а то и три захода, сдавая назад. При этом задние колёса «Уазика» буквально зависали над пропастью, с шумом осыпая камни в глубокий каньон, на дне которого кипела белой пеной река. Несколько раз нам всем приходилось выходить из машины, чтобы убрать с дороги большие валуны, которые мы с грохотом спускали вниз. Честно говоря, этот путь я предпочёл бы проделать пешком, настолько страшно было ехать в машине; я просто не понимал настроения моих попутчиков, которые глядя на меня, отпускали в мою сторону весёлые шутки.

К счастью, этот ужас продолжался недолго. Вскоре долина расширилась, и дорога побежала меж покатых лугов, покрытых изумрудной зеленью травы.