– А может у него родственники или кто ещё… может им отдать?

– Не умрут с голоду его родственники, будь спокоен! Говорю тебе, оставь себе! Под мою ответственность!

Не скрою, что в душе я обрадовался этому подарку, хотя и получилось всё это на фоне ужасных событий.

– Ну, а кто же теперь вместо Жоры…– я не докончил фразу.

– Свято место пусто не бывает. Шакальё издалека падаль чует.

В пятницу вечером я объявил своим друзьям-музыкантам о том, что мы будем работать каждый день, кроме понедельника. Отнеслись они к этому довольно сдержано, хотя я ожидал от них совсем другой реакции. Наина по этому поводу сразу же заметила:

– А что мы будем играть?

– Как что? – спросил я её, – всё тоже и даже больше того!

– Вот именно, больше того! Мы же принципиально не играем всю эту кабацкую блатату!

– И не будем играть! – парировал я, – будем играть свою музыку! Кому не нравится – пусть поищут другой кабак!

«Хорошо, что Аршакович не слышит моих речей, – в то же время подумал я, – иначе всем нам крышка!»

– А как же без аппаратуры? – спросил очкарик (это он к тому, что его трескучий контрабас-виолончель имел электрический адаптёр, который он подключал к усилителю).

– Аршакович обещал что-то придумать.

– А когда мы начнём работать? – снова спросила Наина.

– Аршакович сказал с завтрашнего дня. С субботы.

Во время всего разговора Григорий Вассерман молчал, и по лицу его невозможно было определить рад он или не рад сложившийся ситуации.

В субботу во второй половине дня Аршакович с Костей установили на сцене новый комплект звуковой аппаратуры «BEHRINGER» с колонками на высоких подставках и попросили меня опробовать его. Одному мне было трудно оценить качество звучания этой аппаратуры, и я пообещал им, что сделаю это с помощью наших музыкантов вечером, когда они соберутся на игру.

В назначенное время собрался наш квартет (Николай Николаевич с Воликом после этого трагического случая внезапно исчезли) и, настроившись, начали играть. Публики было мало, практически пустой ресторан, любителей джаза тоже не было и игра проходила в холостую. Несколько раз подходил один и тот же тип и заказывал «Шалахо», размахивая зелёной десяткой, но мы, как и договорились, проигнорировали его просьбу.

Наше настроение тоже было не лучшим и, в конце концов, мы переругались между собой. Зачинателем склоки была Наина, которая стала бессмысленно колотить руками по клавишам, а потом поднялась и сказала:

– Всё! С меня хватит!

Я попытался её успокоить, но на меня сразу же обрушился град её ругательств:

– Это же издевательство! Нас выставили на посмешище! Я больше не желаю участвовать в этом идиотизме!

Олег отставил свою трещалку и, протирая очки краем пиджака, заключил:

– Сюда я больше не ездок, сюда я больше не ездун, сюда я больше не ездец! И на этом, как говорится…

Григорий, до этого совершенно невозмутимый, вдруг соскочил со своего места и набросился на Наину:

– Что вы Ваньку валяете? Для чего мы здесь? Чтобы подхалтурять!16 Так на кой нам все эти принципы? – хочу лабать17, не хочу лабать! Публика не та, настроение не подходящее! Какого чёрта? Давайте работать за лавэ!18

– Как можно работать, если у нас даже барабанщика нет! – кипятилась Наина. – Это же не работа! Это смех!

– Барабанщика я приведу, – парировал Вассерман, – завтра же будет у нас барабанщик, я вам обещаю! Но с условием: пусть Олег играет на контрабасе! Или, на крайняк, на лопате19!

– Ты такой умный! Чего же ты до сих пор не привёл своего барабанщика? – продолжала выступать Наина.

– А где я тебе возьму контрабас? – буквально заорал Олег.

– Купи!

– За какой хрен?