Я так задумалась, что, волоча за собой пилота Рикмана, оказалась впереди отряда, прямехонько возле ложа, на котором на красной мантии с золотыми узорами в позе дохлого таракана валялся рослый инсектоид. Видимо, эта поза означала крайнее презрение к каким-то Пришельцам с Неба. Позади меня что-то отчаянно шипел Красспий и тихо ругался Оса. Нукеры-ирбо недоуменно переглядываясь, на всякий случай взмахами кинжалов со свистом рассекали воздух. Я немедленно захотела спрятаться за спину рослого проконсула или хотя бы Осы, но не успела. Коккулюс встал на задние лапы, и передо мной теперь возвышался сам царь Крах’Тарм II.

Огромный инсектоид, которому все-таки чего-то намодифицировали, стоял с гордым монаршим видом. Длинная красная накидка стелилась по полу, алые сапоги блестели, усики-антенны угрожающие шевелись, в фасеточных глазах, наводя страх, отражались настенные светильники. Царское туловище плотно покрывал позолоченный панцирь. Внушающее зрелище!

Царь отворил узкую пасть, зашевелил жвалами и пророкотал приветствие:

– Пришелец с Неба, с тобой говорит великий царь коккулюсов – Крах’Тарм II!

Не зная, как себя вести, я попросту бухнулась на колени и опустила голову.

Царь одобрительно кивнул и опять заговорил:

– Я принимаю твою жертву, Пришелец с Неба!

«К-к-какую жертву? Неужели инсектоид решил, что я жертва? Моника, ты попала!»

Пока я раздумывала, что же делать, царь взмахнул лапой, и тотчас несколько ирбо рванулись к пилоту Рикману, подхватили его под руки и утащили в боковой проход. Я с ужасом посмотрела в вытаращенные глаза несчастного, перевела взгляд на ошеломленного Красспия, растерянного Осу, на саркастически улыбающуюся Дину Джойс, на удивительно равнодушных клонов и на господина Рохсодона, укоризненно качающего головой, и оледенела от страха. Неужели из-за моей оплошности погибнет человек?

Красспий привел меня в чувство:

– Моника, очнись и вставай. Пилот Рикман виноват сам, он не надел мантию и оказался без статуса. Вот царь и решил, что он – подарок для его монаршей персоны. Попробуй ускользнуть и поискать его.

Я кивнула, потихоньку отползла назад и стала внимательно разглядывать пещеру. У стен жались многочисленные придворные, свободно разгуливали несколько поэтов в светлых мантиях с бронзовой вышивкой и, конечно, замерев по стойке «смирно», стояли надменные военные. Среди такой толпы нетрудно затеряться. Пока Красспий торжественно восхвалял царя и представлял наш отряд, я, накинув на голову капюшон зеленой накидки, постепенно продвинулась к проходу, в который утащили пилота Рикмана, и под громкие вопли придворных незаметно шмыгнула в темный проем.

Не успела я пройти и несколько шагов, как позади послышались какие-то звуки. Кто-то бежал вдогонку, и этот кто-то – точно не инсектоид. Я остановилась, обернулась, активировала зрение в разных спектрах и увидела господина Рохсодона.

– Моника, – позвал он, – подожди!

Я пошла к нему. Гуманоид стащил с себя багровую накидку и протянул мне:

– Вот, возьми! А мне отдай свой плащ. Я уверен, что в статусе аристократа тебе будет легче договариваться с коккулюсами. Я бы тебе помог, но инсектоиды могут заметить, что отряд Пришельцев с Неба заметно поредел. Моника, если найдешь пилота Рикмана еще живым, попытайся торговаться. Все разумные расы любят деньги.

Я пожала плечами. У меня не было местной валюты, и я понятия не имела, что она из себя представляет.

Господин Рохсодон понимающе кивнул, достал из рюкзака плотно набитый тканевый мешочек и протянул мне.

– Вот, держи! – сказал он. – Это местные деньги, семена ходячей пальмы.