– С моим народом воюют все, – с улыбкой ответил Амар.

– Как ты вообще обо мне узнал?

– У Акарана есть глаза и уши.

Он мог солгать. Я годами вникала в дела королевства со стропил, не упуская ни единой детали, но у отца были и другие встречи, вне дворца… вне Бхараты.

Я колебалась.

– Как я могу доверять тому, кто даже лица своего не показывает?

– Здесь меня могут легко узнать.

Амар натянул капюшон еще ниже – жест настолько однозначный, настолько закрытый и неприветливый, что я пристыженно отступила. Затем он снял с шеи свадебный венок, достал из рукава небольшой кинжал и прежде, чем я успела отреагировать, провел лезвием по ладони. На коже выступили мелкие капли крови. Амар протянул мне руку, словно извращенное подношение.

– Нас должна связать кровь, а не цветы, – произнес он. – Идем со мной, и будешь императрицей, и троном твоим станет луна, а созвездия воссияют в твоих волосах. Идем со мной, и я обещаю, что мы всегда будем равны.

Во рту пересохло. Клятва на крови – это не пустяк какой-то. Вассалы клялись лордам, жрецы – богам. Но чтобы мужья женам? Немыслимо.

И все же жизнь при бхаратском дворе кое-чему меня научила: чем заманчивей предложение, тем больше плата. А у меня не было ни приданого, ни влияния семьи – ничего, кроме надетых с утра драгоценностей.

– Ты предлагаешь мне целый мир, но ничего не просишь взамен.

– Я прошу лишь твоего доверия и терпения.

– Доверия? – повторила я. – Доверие завоевывается годами. И не словами. Я ведь ничего о тебе не знаю…

– Я все тебе расскажу, – жарко перебил Амар, – но нужно дождаться новолуния. Из-за тесной связи с Иномирьем королевство станет опасно для любопытных.

В историях, что я рассказывала Гаури, новолуние ослабляло другие миры. Звездный свет истончал их границы, и местные жители лежали в этом сиянии обессиленные и сонные. Вот только эту часть я сама и сочинила.

– Почему так долго?

– Потому что тогда мое королевство будет слабее всего, – подтвердил Амар мою выдумку, отчего по спине побежали мурашки. – До тех пор необходимость удерживать другие миры связывает меня молчанием.

В ночь перед свадебной церемонией в небе не было луны. Значит, мне предстояло мучиться неизвестностью целый цикл.

– И ты все равно ждешь, что я отправлюсь с тобой?

– Да, – как ни в чем не бывало сказал Амар. – Принимаешь ли ты меня?

Он вновь протянул ко мне ладонь с ярким припухшим порезом. На фоне сияющего базара силуэт Амара казался вылепленным из самой ночи.

Я посмотрела мимо него на мерцающие тайны Иномирья. Ночной базар переливался под расколотым небом – приглашая стать чем-то большим, чем ожидала Бхарата, призывая отринуть участь безымянных, безмолвных гаремных жен. И нужно было всего-то взять Амара за руку…

Я потянулась к нему, прежде чем осознала это, и вздрогнула от тепла его кожи.

– Принимаю.

Ночной базар распростерся перед нами сиянием красок и жизни. В толпе петляли телеги с хурмой и кремовыми яблоками. Прилавки сами перебегали через улицу, дабы привлечь возможных покупателей, а другие вдруг уменьшались до размеров наперстков, так что могли обслужить только кого-нибудь не больше мыши. Воздух полнился звуками тростниковых флейт и стрекотом торгующихся языков.

Пока мы шли, я все оглядывалась, практически кружась вокруг своей оси, и дважды едва не врезалась в группу воодушевленных музыкантов с ситарами и барабанами. Это был яркий мир моих снов и мечтаний, и всякий раз, когда я моргала и вновь открывала глаза, в груди медленно разливалось какое-то теплое чувство. Вид Ночного базара, его горячая неровная земля под ногами и лакрично-черные балюстрады из тикового дерева под пальцами очаровывали и дурманили. Я уже вовсе боялась моргать, как будто за краткий миг все это хрупкое таинство могло исчезнуть. Но не исчезало. И было осязаемым. И я, вопреки всему, во что верила еще накануне вечером, находилась здесь.