– И что вы думали делать с этим ребенком дальше? – спросил Николай, по-моему, просто из любопытства. – Он не похож на узбека. Через некоторое время это заметили бы журналисты.

– Признаться, пока я об этом не думал, – сказал Петр Аркадьевич. – Вскоре после того, как ребенок появился в этой квартире, у меня умерла жена. Похороны, все такое… Я часто приезжал сюда, мы с Ниной Степановной даже гуляли вместе с Никитой.

– Все так, – кивнула няня. – Петр Аркадьевич – великолепный отец.

– Аглае ребенок был не нужен. Никакой. Она бы на него не претендовала, – продолжал Бергман. – Наверное, я бы представил версию о тайне личной жизни, о том, что даже самый известный человек не хочет показывать публике и выносить на всеобщее обозрение и обсуждение какие-то части своей жизни. Я что-нибудь придумал бы. Просто пока не было необходимости. Всех все устраивало.

– А теперь?

– Я же сказал: заберу Никиту с Ниной Степановной к себе.

– Что вы скажете СМИ?

– А ничего не скажу. Я же продюсер, а не звезда эстрады.

– Но ребенок-то – Аглаи! – напомнил следователь. – Усыновленный маленький узбек. Кстати, фамилия у него ваша?

– Нет, ее. Дубов. Даже в наше время в этой стране лучше быть Дубовым, чем Бергманом.

– Что же вы не взяли фамилию матери? – спросил Николай. – Она же вроде бы украинка?

– У нее была фамилия Бормотуха.

Не сговариваясь, мы со следователем и Николаем прыснули.

– У двоих моих незаконных детей тоже фамилии их матерей. И вообще, не буду я ничего прессе объяснять! Перевез и перевез ребенка к себе. Чувствую за него ответственность, так как с рождения принимал участие в его судьбе. Уверяю вас: про Аглаю и уж тем более про ребенка скоро все забудут. Пройдет год – никто не вспомнит, что была такая певица-актриса и светская львица. Поэтому я и говорю, Наташа, что срочно нужно книгу заканчивать. Выжмем сейчас все, что только можно, из этого проекта. Через год никакие диски Аглаи продаваться не будут.

– Кстати, что в книге писать про ребенка и писать ли вообще? – уточнила я у продюсера.

– Наташа, я подумаю и скажу тебе. Может, правда, стоит эту тему вообще опустить. Или сказать, что это очень личное, а книга посвящена тусовкам, нарядам, бриллиантам и мужикам и ребенок туда никак не влезает. Читать-то будут из-за другого. Из-за советов Аглаи по стратегическому размещению бриллиантов на полуголом теле.

– Но ведь у биологической матери ребенка мог проснуться материнский инстинкт, – заметил следователь. – Поэтому я попрошу вас дать ее координаты.

– Вы считаете, что она ночью могла прийти убивать Аглаю?! – Такого удивления на лице Петра Аркадьевича я не видела никогда в жизни.

– Мы всех должны проверить.

– Никаких баб здесь не бывало не только по ночам, но и днем, – подала голос Нина Степановна. – Исключения – я, Наташа и Нюра, домработница. К Аглае даже подруги не приходили из-за их отсутствия. На массаж, маникюр, в парикмахерскую Аглая куда-то ездила. Сюда мастерицы не являлись никогда. Собаку тоже куда-то возила на окраску. С мамочками во дворе не общалась. Да и тут по большей части не мамочки, а няни. Никита еще очень маленький для того, чтобы приглашать его друзей. И вчера здесь только мужики были, как и всегда.

Петр Аркадьевич тем не менее достал из кармана трубку, запустил какой-то номер, когда на другом конце ответили, спросил:

– Анечка, ты сейчас где? Из университета возвращаешься? И как погодка в Лондоне? Уже неделю каждый день дождь, ни одного солнечного лучика? Да я просто так позвонил, узнать, как ты.

Петр Аркадьевич отключил связь и посмотрел на следователя.

– Хорошо, я вам продиктую ее координаты, но, как вы слышали, она просто физически не могла тут побывать. Только очень прошу: ее парень не должен ничего узнать. Не портите ей жизнь.