Предсказание сбылось.

За окном, выходящим на запад, раскинулась хищная роща. Секатовые деревья чуть заметно покачивались, будто спящие, но Эрон видел, как тонкие зеленые ветви ближайшего дерева медленно душат радужную ящерицу. Он чувствовал себя примерно так же. Словно его медленно душат.

Рептилия подрагивала, плавно меняя цвет, и Эрон знал, что в конце она станет изначальной – бледно-фиолетовой. В детстве они с Э́лифом часто наблюдали, как питаются секаты. В этом было что-то отвратительное и красивое одновременно.

– Элиф был отличным наследником, – сказал он, когда ящерица перестала дышать и побледнела.

– Но Элиф мертв, – спокойно ответил Дэин из-за спины. – Теперь принц вы, и у вас есть обязательства.

Элиф мертв. Впервые кто-то из окружения произнес это вслух. Обычно они говорили: покинул нас, ушел к Первородным или присоединился к Отцу. Эрон не верил в богов и чушь о загробной жизни с Высшими Родителями, но не мог признаться в этом вслух. И когда боги велели ему отправить корабли далеко на Север – туда, куда не рисковали заплывать даже ловцы с Вольных островов, – он не ослушался.

– Вам не стоит волноваться, – снова подал голос советник. – В конце концов, нужно выбрать всего лишь маэ́ле, а не жену.

Дэин встал рядом, заложив руки за спину. Высокий, худой и жилистый, он не походил на других советников с их изнеженными рыхлыми телами, и от его пронзительного взгляда редко укрывалось хоть что-то.

– Ты не хуже других знаешь, что маэле порой доставляют хлопот больше, чем жены. – Эрон фыркнул.

– Этим миром правят мужчины. – Старший советник улыбнулся. – А некоторые женщины всего лишь правят этими мужчинами.

– Думаешь, я позволю какой-то чужеземке управлять собой?

– Вы слишком мудры для этого, мой господин. – Дэин почтительно склонил голову и с легкой усмешкой добавил: – Но не забывайте, что ваша мать тоже всего лишь маэле.

Эрон промолчал. Его мать, Аилэ́н, действительно была лишь рабыней и наложницей короля, но это не мешало ей неофициально управлять двором и заменять отцу всех советников вместе взятых. Иногда Эрону казалось, что отец позволяет ей слишком много, но она была мудра и добра, и даже Элиф ее любил и уважал.

Элиф – его младший брат, – в отличие от Эрона, был чистокровным. Его давно почившая мать, истинная дочь Акроса и королева, никогда не пользовалась влиянием при дворе, но перед смертью выполнила свою главную роль – родила ребенка, единственного законного наследника престола.

Но теперь его нет. Он мертв.

Король объявил, что больше не собирается жениться и иметь детей. Таким образом на Эрона, внебрачного сына, легло тяжкое бремя, к которому он не был готов.

Эрон привык быть для отца кем угодно – послом, советником, полководцем, – но даже подумать не мог, что когда-нибудь станет принцем. Он, полукровка, воспринимал эту ношу, как кандалы, и, будучи бельмом на глазу у всего королевства, не мог игнорировать традиции. Для начала ему предстояло обзавестись личной рабыней – маэле.

Совет действовал на нервы, а гул шепотков – «бездарный бастард», «как такое возможно?», «позор!» – нарастал, угрожая превратиться в громкий осуждающий глас. Тем не менее Эрон тянул время и пытался выкрутиться. Поэтому, когда в Белом замке появились жрицы храма Великой Матери и сказали, что ему нет причин искать избранницу здесь, он ухватился за отсрочку, как дух умирающего держится за длань Матери.

«Та, в ком ты нуждаешься, ждет за северными морями. Снаряди корабли до праздника Первородных, и пусть Северная звезда укажет им путь».

– Как думаешь, северянки красивы? – спросил он вдруг.