Он сложил разбросанную одежду ровной стопочкой, застелил диван, унес в мойку грязную посуду, везде вытер пыль, собрал в хозяйственный мешок все бутылки, вложил друг в друга пылящиеся на балконе картонные ящики. Уходя к себе, Мизантроп прикрыл балконную дверь и приладил на место снятую перегородку.

– Вот так, – потер он руки в предвкушении вечернего представления. – Это тебе не спиннер крутить. Тут голова нужна. Субботник, проведенный таинственными «духами», любого заставит усомниться в собственной адекватности. После третьего сеанса ты сам сбежишь из «нехорошей квартиры».

Дожидаясь соседа, Илья Петрович весь извелся. В своем воображении он проигрывал различные варианты реакции недруга на «шалости домового» – от обморока до вызова съемочной группы с телевидения. Но… не так судьба велела.

«Прикинь, в мое отсутствие приходила хозяйка квартиры и вылизала всю хату, – делился Герман с кем-то по телефону. – В прошлый раз я ее здорово прессанул Рунетом… Ну, тогда, с крысами, дай им бог здоровья… Еще как повезло! Плачу по минимуму, теперь еще и на приходящей прислуге экономлю. Хорошая идея, ха-ха-ха… Это я ей еще за сумасшедшего соседа счет не выставил… Ну да, будет мне портки стирать и пятки чесать, ха-ха-ха… Ща пацанам расскажу, они офигеют». Забулькал скайп, и Герман повторил «свежий прикол» новому собеседнику. Потом еще и еще одному.

Услышанное настолько взбесило пенсионера, что тот потерял над собой контроль. «Ты рот свой закроешь когда-нибудь? – визжал Баранец, стуча кружкой по батарее. – Помолчи хотя бы полчаса!».

Из-за стены тут же раздалось мычание коров, за ним – жуткое уханье совы, сменившееся похоронным маршем Шопена. Дебильный визг свинки Пеппы и ее братца Джорджа стал контрольным выстрелом в голову старика.

Илья Петрович побледнел, как-то обмяк и, шатаясь, пошел к аптечке. В квартире Баранца запахло корвалолом. Какое же сердце выдержит подобные издевательства?

Спустя три дня Герман обнаружил на арендованной жилплощади полный разгром. По всей квартире были разбросаны пластиковые бутылки, комод выворочен, как после обыска. Джинсы висели на люстре, байкерская куртка – на вентиляторе, скелет лежал в ванне с водой. На полу в кухне валялись черепки от разбитой чашки и горшка с геранью, доставшихся ему в наследство от предыдущей жилички. На подоконнике – лужа от чайного гриба, который он так старательно выращивал. Все баночки с курительными смесями находились в мусорном ведре, а мусор – в бельевой корзине.

– Ох, ничего ж себе! – всплеснул парень руками. – Как Мамай прошел!

– То-то же! – хихикнул за стеной Илья Петрович. – Это тебе не на гироскутере гонять!

Какое-то время в квартире Бордюжи было тихо. Потом начались телефонные переговоры. Большинство собеседников убеждали Германа, что его квартирная хозяйка сошла с ума и, возможно, уже находится в специализированном заведении. Сам же молодой человек придерживался версии «барабашка» и сожалел о том, что не отблагодарил последнего молочком, когда тот в прошлый раз сделал в доме уборку.

Обрадованный услышанным, Баранец издал клич триумфатора. Теперь «обиженный домовой» будет мстить Герману до тех пор, пока тот не съедет с квартиры.

Вскоре у Бордюжи накопилось три отгула. Он собирался провести их на природе, но аномальная жара внесла в его планы свои коррективы. Парень весь день лежал под вентилятором, предаваясь раздумьям о судьбах человечества. Делать ничего не хотелось. Настроение было скверным, башка трещала, глаза так и норовили вылезти из орбит. За окном в режиме нон-стоп носились кареты «Скорой помощи», оглашая округу своими сиренами. Если молодняк не выдерживает, что говорить о пожилых гипертониках?