Макс Г. разговаривал по мобильному, опираясь локтем о стойку бара в фойе и заткнув свободное ухо двумя пальцами левой руки.

– Если ты берешься за это, лучше сделать в точности так, как я говорю, – расслышал я. – А если сделаешь не так, лучше вообще этого не делать.

Если Макс и поправился, то от силы на несколько килограммов; его волосы слегка поредели и стали не такими пышными. Но он по-прежнему отдавал предпочтение черному цвету; на нем была дорогая фирменная рубашка навыпуск. Я заметил у него на шее тонкую золотую цепочку. Верх черных мокасин тоже был украшен цепочками.

Я быстро допил пиво и заказал еще одно. Жена покачала головой, когда я вопросительно посмотрел на нее, но потом согласилась. Впереди нас ждала вторая серия «Столкновения с бездной», в которой все будет смыто волнами километровой высоты, и я лелеял смутную надежду, что после двух бокалов белого вина жена лучше поймет, что я имел в виду.

Закончив разговор, Макс убрал телефон в левый карман рубашки, покачал головой и внимательно огляделся. Его взгляд скользнул по затылку моей жены, после чего наши глаза на мгновение встретились – но он не подал виду, что узнал меня.

– В конце фильма на земле всех уничтожат? – спросила жена. – Или хотя бы несколько человек останутся в живых?

Я взглянул на нее. Было ясно, что она делала попытку сблизиться – во всяком случае, не испортить вечер бесконечными рассуждениями о том, насколько примитивен сюжет «Столкновения с бездной». Я видел ее глаза, поднятые на меня. И этот взгляд, и тон, которым был задан вопрос, могли бы принадлежать матери, которая привела сынишку в магазин с модельками поездов и терпеливо позволяет ему выбирать, но не жене, разговаривающей с мужем о развитии событий в фильме-катастрофе.

– Ты в самом деле хочешь знать? – спросил я. – Когда ты смотришь триллер, ты же не хочешь знать, чем он закончится?

Жена зажмурилась, задумчиво потягивая вино.

– Милый, но это же не триллер, – сказала она наконец. – Это скорее…

Я не дал ей договорить; я увидел, что Макс отделился от барной стойки и направился в нашу сторону. В тот момент, когда он готов был уже пройти мимо нас, я дотронулся до рукава его рубашки.

– Макс! – воскликнул я, и это прозвучало почти правдоподобно, словно я только что увидел его.

Макс с легким раздражением посмотрел на руку, лежащую на его рукаве, и только потом – на меня.

– Фред, – напомнил я. – Из пятого «а».

Его лицо приняло задумчивое выражение, как у знатока, нюхающего только что откупоренное вино, о котором не известно почти ничего, кроме года. Он поднес руку к носу, ущипнул его и покачал головой.

– Извините, – сказал он. – Думаю, вы обознались.

Он уже хотел идти дальше. Я протянул ему руку, на этот раз не касаясь его рукава.

– Фред Морман, – сказал я. – «Он чувствует, что ты свой. С сегодняшнего дня ты его друг».

Макс уставился на меня. Его рука исчезла в нагрудном кармане черной рубашки. Это был тот карман, куда он недавно спрятал мобильный телефон. Он пошарил там пальцами, снова вынул руку и выудил из другого кармана пачку «Мальборо».

– Макс! – раздался в ту же секунду женский голос.

На лестнице, ведущей к туалетам, стояла женщина; она махала рукой и куда-то показывала. На кого или на что – стало понятно не сразу.

– Моя сумка! – крикнула женщина.

Только теперь я заметил мужчину, который в спешке пытался протиснуться между зрителями, заполнившими фойе; чтобы попасть к выходу, ему нужно было пройти мимо бара, и поэтому он оказался почти перед нами.

Макс сделал шаг в сторону и преградил ему путь.

– И куда это мы идем, Хасан? – спросил он, крепко схватив мужчину за руку.