– Садись, – скомандовал офицер.

Бросил что-то водителю на немецком. Тот с удивлением посмотрел на начальника. Но спорить не стал, вытянулся, задрав подбородок к чёрному небу. Курт сам сел за руль. Когда машина выезжала с гравийной дороги на асфальт, из темноты послышались первые выстрелы и истошные крики убиваемых людей.

Он вёл машину, не глядя на Полину. Постоянно курил, до скрипа сжимал руль. Километрах в двадцати от Минска остановился у обочины.

– Выходи.

– Куда же мне идти? – прошептала девушка.

– Куда хочешь. Спасайся как можешь.

Курт отвернулся. Полина выбралась из машины.

– Спасибо.

Австриец грубо выругался, надавил на газ. Машина с визгом умчалась прочь. Она осталась одна.

Некоторое время Полина Аускер жила в Минске. Жители белорусской столицы прятали её, подкармливали. Нашлись связи с минским гетто. Этим людям Полина рассказала о том, что произошло в Борисове, о том, что ждёт и Минское гетто. Ей верили. В Минске происходило почти то же самое.

Когда находиться в Минске стало слишком опасно, Полина направилась на восток. К ноябрю 1942-го добралась до Смоленска. Под осенним холодным ветром она стояла на мосту через Днепр и не знала, куда идти. Потом стала расспрашивать прохожих. Ей подсказали, что Смоленское гетто находится в Садках, указали дорогу. В гетто Полина узнала о еврейской семье Морозовых, которой удалось избежать угона в гетто. Морозовы жили в деревне Серебрянка, в двух километрах от города, обещали приютить девушку.

В Серебрянке Полина прожила всего один день. За Морозовыми следил немец-переводчик с льнозавода. Оставаться у них было опасно.

Морозовы передали Полину русской семье Лукинских, которые рисковали своей жизнью, выдавая её за свою дальнюю родственницу. Познакомили с русскими девушками, одна из новых подруг по фамилии Печкурова пошла в паспортный стол, достала документы на имя Ольги Васильевны Храповой. Так Полина стала Олей.

10 ноября немцы арестовали Морозовых. Лукинские успели спрятать их детей, укрыли их вместе с Полиной. Долго не рассказывали им, что родители были почти сразу же расстреляны.

Весной 1942-го Смоленское гетто было уничтожено. В одну страшную ночь немцы убили больше двух тысяч человек.

В 1943 году смерть дышала Полине в затылок. Разозлённые поражениями на фронте немцы, обыскивали дома, искали прячущихся евреев и расстреливали их на месте. Убивали и русские семьи, которые их прятали. Полина с другими молодыми парнями и девушками ушла в лес.

25 сентября 1943 года на их лагерь наткнулись разведчики Красной Армии.

Полина Аускер дожила до 1973-го. О судьбе спасшего её австрийского офицера она ничего не знала.

3 февраля 1997 года организация «Яд Вашем» удостоила Евгения и Евдокию Лукинских почетного звания «Праведник народов мира».

Рема Асиновская-Ходасевич

(п. Зембин рядом с Борисовом, 18 августа 1941 г.)

Всё происходящее казалось Реме каким-то ужасным сном, который никак не хотел заканчиваться. Брат, которому едва исполнилось четыре года, сжимал её руку, громко кричал и плакал. Рема стояла как парализованная, не в силах пошевелиться. А чужие страшные люди закидывали яму, в которой лежала их мёртвая мать Хася Ходасевич, землёй.

По краю огромной могилы, заполненной трупами, вышагивал учитель Давид Эгоф. Поглядывал на детей с недовольством. Наконец двинулся в их сторону:

– Ну, чего стоите? Вам же сказали – идите домой.

Рема посмотрела на него с недоверием. По лесу ещё разносилось эхо выстрелов. Между вершинами деревьев, словно чёрные птицы смерти, кружились последние крики людей. Все жители гетто – большого белорусского посёлка Зембин – лежали сейчас в этой яме. Куча земли быстро росла. И из всего гетто оставало всего двое живых. Рема и её маленький брат.