И вот однажды, в некий год именно такой эпохи, поименованный Годом великого исхода Перворожденных из Блентайра, в глубине песчаной Пустоши зародился Голос, не принадлежащий ни эльфу, ни человеку. Он преданно служил утратившим свою власть Неназываемым, хотя ни во что не вмешивался, а лишь пристально наблюдал за пошатнувшимся равновесием добра и зла. Этот Голос не был началом чего-то важного, ибо у бескрайнего течения времени нет ни начала, ни конца. Однако сей странный Голос все-таки стал невольным предтечей всего, что происходит здесь и сейчас…

Сегодня Голос наслаждался привольем. Он беспрепятственно проник за мощную стену Блентайра, лентой обернулся вокруг высоченной башни, хозяйски поглаживая ее идеально подогнанные камни и лениво колышущиеся флаги, венчающие крышу. Это здание выглядело изысканно-грациозным и одновременно являло собой наглядное выражение чьей-то непоколебимой воли, тяжко довлевшей над столицей, нависшей над ней, словно неумолимый рок судьбы или карающий замах пудового кулака власти.

Возможно, всем тем людям, которые жили и умирали в Блентайре на протяжении целых трех тысяч лет его существования, это сравнение могло показаться мрачной метафорой. Но на самом деле лишь немногие из горожан, видевшие эту башню изо дня в день, знали правду или хотя бы догадывались о творимых внутри нее преступлениях. Похожая на устремленную прямо в небо иглу и населенная наимудрейшими из самых мудрейших людей Лаганахара, сия башня носила имя Звездной, но, увы, не являлась таковой по сути, ибо ее сердцевина подверглась разрушению гордыней, завистью и лицемерием, а поэтому давно уже прогнила насквозь.

Голос беспрепятственно промчался сквозь город, напоминавший скорее произведение искусства, нежели обычную столицу людей. Впрочем, в этом факте не обнаруживалось ничего удивительного или противоестественного, ибо Блентайр построили не кто иные, как эльфы – непревзойденные архитекторы, скульпторы и маги. Каждое здание столицы стало истинным чудом, созданным умелыми руками Полуночных. Даже простые гранитные скамьи, там и сям разбросанные между тенистыми аллеями главного городского парка, были воплощением совершенной красоты. Куда ни кинь взор, всюду перед тобой немедленно предстают затейливые архитектурные изыски: то купол храма, выполненный в образе восходящей над облаками Уны, то должный литься с крыши здания фонтан, спроектированный в виде двух встречных волн. По обе стороны мостовой одной из улиц размещалась пара трехэтажных зданий, выполненных в форме жриц богини Банрах. Мраморные создания – наполовину строения, наполовину статуи – тянулись друг к другу каменными руками, сложенными в жесте радушного приветствия. Их волосы неподвижной волной спадали назад, но были сделаны столь искусно, что казалось, будто каждая прядь живет сама по себе, вдохновенно трепеща на ветру.

Сами же улицы выглядели куда менее величественно. Некогда, века назад, их проложили очень тщательно, спланировав как цепочку идеально расходящихся от Звездной башни проспектов, подобных лучам Сола, но этот свет безнадежно померк под горами мусора и отбросов, свидетельствующих о перенаселенности, вызванной наступлением пустыни. Но, возможно, перенаселенность стала отнюдь не единственной причиной царившего на улицах беспорядка.

Люди никогда не понимали и не разделяли педантичной тяги к красоте и порядку, присущей изгнанным из города эльфам. Вывески лавок и навесы над парадными подъездами домов уже долгое время не знали чистки и полировки. Горы отбросов копились и гнили в переулках, привлекая мух да крыс и отвращая всех прочих. В темных углах и подворотнях ошивались опасные личности, на что прежде они никогда не осмелились бы, тем более так самонадеянно. И уж точно эльфы, если бы они проживали здесь, куда ответственнее радели бы о порядке в своих жилищах и не проявляли подобное вопиющее равнодушие к присутствию в городе бродяг и воров.