Ноги не слушались. Его проволокли мимо дачи, по тропинке, к забору, где стояла небрежно припаркованная машина с включенной аварийной сигнализацией.

Чья-то тяжелая рука пригнула ему голову, и его втолкнули на заднее сиденье. Там он и увидел впервые этого Усача.

Когда Дон понял, что никто его ответов не слушает, что они продолжают задавать одни и те же вопросы, он отключил внимание и стал смотреть на дорогу.

Из гаража полицейского управления его провели по коридору в комнату, где стояла кровать с полиуретановым матрасом. Он даже и не понял сначала, что это за помещение. Лишь обнаружив, что на внутренней стороне двери нет ручки, он осознал – это тюремная камера.

Дон прилег и попытался задремать. Но едва удалось немного расслабиться, явился Усач еще с каким-то типом. Опять его взяли под руки и потащили по лестнице – в комнату для допросов с этой проклятой мигающей лампой.

Вначале они задавали вопросы по очереди, но напарник Усача быстро устал – извинился и пошел за кофе.

Усач не успокаивался:

– Значит так, Дон… что вы делали на даче у Эрика Халла вчера вечером, кроме того, что глотали ваши таблетки? – Он поставил на стол потертую кожаную сумку и, не сводя глаз с Дона, выгреб оттуда внушительную кучу баночек и ампул. – Итак, у вас здесь… посмотрим… – Руки Усача методично сортировали баночки. – Стезолид, флунитразепам. Без этикетки…

– Я же уже сказал… – Пожалуй, впервые в жизни Дон так наглядно увидел содержимое собственной сумки, и у него пересохло во рту. – Я же уже сказал, – выдавил он. – Я врач…

– Аподорм, кетоган, еще без этикетки… смотрим дальше…. Долконтин, ксанор, медиканет, халдол, модиодал, нитразепам, здесь что-то по-русски… фентанил…

– Я имею право выписывать все эти препараты для собственного употребления.

– Спазмофен, риталин, нозинан, дормикум, субутекс…

– Вы можете позвонить в управление здравоохранения и…

– Оксиконтин, собрил, могадон, морфин… еще банка стезолида, безымянная банка с капсулами… эфедрин…

Усач вытряхнул остатки содержимого сумки на стол – образовался внушительный ворох мятых конвалют и одноразовых шприцев, увенчанный резиновым жгутом.

Он выключил магнитофон. Наступило тягостное молчание.

– Знаете ли… рано или поздно мы найдем бутылку, которой вы раскроили череп Эрика Халла.

Дон отвел глаза от аптечного склада на столе и вцепился левой рукой в правую, чтобы не потянуться к ближайшей коробочке могадона.

Опять сердцебиение… неужели этот чертов полицейский не видит, как ему плохо, как ему трудно дышать? Jene tsemishung, сплошная путаница, ну и влип…

И все та же картина перед глазами: изуродованный висок, выпирающая лобная доля мозга, глаз на кровавой ниточке… и слипшаяся от крови трава.

Конец ознакомительного фрагмента.