– Конец нам скоро, –  констатировал дед. –  Мне вроде и не обидно, а вы могли бы ещё повоевать. Впрочем, всегда будут те, кто вроде бы может. Хоть ещё три дня… Хоть два часа… Хоть семь минут…

– Но ведь пока время есть?

– Время есть, да толку чуть. Закат наступает. Наш закат. Но ты живи, пока жив, – усмехнулся дед. –  Удачи, матрос…

Стас вернулся в сборочный цех за две минуты до окончания перерыва. Шестая торпеда была готова ещё два дня назад, но разве может оборудование простаивать? На стапелях рос корпус седьмой торпеды –  или первой в новой серии. Понадобится ли она? Большой вопрос. Но пока наноботы работают, пока ещё есть сталь и титан –  зачем останавливать производство?

– Привет, Костя! –  поздоровался он с технологом. –  Что нового?

Заспанный Костя поднял голову от блока управления контрольным монитором.

– Привет, Стас. Плутоний не присылают. Ты в реакторный не заходил?

– Нет. У меня было личное время.

– А, ну да… Значит, я схожу. Побудь здесь на случай вопросов.

Как же, на случай… Стас был уверен, что Костя сейчас выйдет в коридор, повалится в ближайшем углу и продолжит спать. Как бы ему крысы лицо не объели… А вопросы у автоматического сборщика не возникнут. На начальном этапе это явление крайне редкое –  используется старый, проверенный алгоритм, корпус торпеды всегда унифицирован.

Вот при сборке программного модуля искусственный интеллект так и норовит задать больше вопросов, причём разным людям: и технологу, и сборщику, и такелажнику. Правда, инженер, пока был жив, говорил, что люди в этом случае выступают всего лишь генератором случайных чисел –  самому искусственному интеллекту пришлось бы пользоваться сложными алгоритмами, а у людей эти алгоритмы запущены и работают с рождения –  только обратись. Случайные числа нужны для того, чтобы курс торпеды, её движение в пространстве не смогла просчитать рачья автоматика. Так что без человеческого персонала на сборке никак!

– Опять всю ночь по лесу бродил, вместо того, чтобы спать? –  спросил Стас коллегу.

– С арбалетом, –  кивнул Костя. –  Как это здорово –  ощущать сталь, которую ковали две тысячи лет назад!

– Причём ощущать руками того, кто две тысячи лет назад умер. –  И вдыхать запах леса его носом. Да, Костя?

– Да, –  не стал спорить технолог. –  Тогда и жизнь была приятнее. Да что там приятнее –  и сравнения никакого нет.

– Поэтому ты хочешь ощущать то, что ощущал твой далёкий предок? И ничего больше? Думать его мыслями?

Костя поморщился.

– Тела наши состоят из молекул тел людей, что жили сотню лет назад. А они –  из тех молекул, которые принадлежали их предкам… И знаем мы то, что нам втолковывали обучающие программы. Есть ли в тебе хоть что-то своё, Стас?

– Я не знаю… Надеюсь. Верю!

– Ну надейся. А чем тебе нос нашего предка-землянина не угодил? –  Тем, что во сне ты уходишь от реальности.

– Где реальность? –  спросил Костя. –  Может, я там живу, а эти стапеля, сборочный ангар, торпеды, раки –  дикий кошмар, который снится счастливому мне, когда я засыпаю под кустом в тайге. Потому что я простудился. Или меня паук укусил.

– Хотел бы я в такое верить.

– Так верь. Рано или поздно все мы проснёмся.

– Там, на Земле?

– Не знаю. Может, где-то в ещё лучшем месте…

Костя направился к люку, явно собираясь не просыпаться, а засыпать. Впрочем, в своей системе координат –  именно просыпаться.

Надо бы сдать его психологу. Пока он не натворил на корабле дел. Но тогда сам Стас будет видеть Настю реже. Оно ему надо? Да и какая теперь, по большому счёту, разница? Седьмая торпеда вряд ли понадобится…

Дверь каюты Ксении была покрыта эмалью нежно-розового, с перламутровым оттенком цвета. Василий деликатно постучал и приложил к входному сенсору свой браслет. Дверь не открылась, что слегка укололо самолюбие старшего матроса. Могла бы и разблокировать замок для него. Могла бы, но не разблокировала…