– Всё верно. –  Главный Инженер кивнул. –  На поверхности сейчас настоящий ад.

– Откуда тебе знать? Ты там не был. Никто там не был вот уже полторы тысячи лет.

– А мне и не нужно там быть, чтобы знать. Озоновый слой разрушен. Ледники растаяли. Ничто не защищает Землю от солнечной радиации. На поверхности выжженная пустыня и нет ничего живого. Ты в школе не учился? Как инженер, ты должен знать об этом.

– Да-да. –  Акмет отмахнулся. –  Знаю. Я вообще не о том. Просто подумал, ну…

– Ну?

Акмет замялся, опустил взгляд.

– Что, если мне подняться наверх ненадолго? Не ради любопытства. Я бы хотел сфотографировать солнце, понимаешь? Нарисованных картинок мало. А так люди бы увидели, ну… что-то новое, понимаешь?

Главный Инженер рассмеялся.

– Ну ты и позабавил меня.

– Так что?

– Разумеется нет.

– Но почему?

– Во-первых, солнечная радиация.

– Я надену защитный костюм.

– Ты сваришься заживо.

– Я пробуду там недолго. Всего несколько минут, чтобы сделать фото. Оценю обстановку и сразу назад.

– Ты не то что сделать фотографию, ты даже посмотреть на солнце нормально не сможешь. Оно слишком яркое, слепит глаза, выжигает сетчатку. Фотография этого не передаст.

– Я хотя бы попробую.

– Нет.

– Но почему?

– Я уже сказал –  это слишком опасно.

– Но я буду осторожен. Правда.

– Нет, Акмет. Это моё последнее слово. У тебя что-то ещё?

Мягкий радушный взгляд отца исчез, теперь на него смотрели наполненные стальным блеском глаза Главного Инженера. Акмет чувствовал себя так, будто разбежался что было сил, но не заметил железную стену и со всего маху впечатался прямо в неё. Невольно вспомнил, как отец говорил с ним в детстве: мягкий тон, но жёсткое слово. Проще голыми руками сдвинуть Пацифик, чем переубедить Главного Инженера.

– Ладно, я тебя понял, пап. Нет так нет. Больше не буду отнимать твоё время. Пока.

Акмет встал с кресла и быстро пошёл к лифту.

– Подожди!

Акмет нажал кнопку вызова и обернулся.

– Так как насчёт ужина? –  Это снова был отец, любящий и заботливый.

– Обязательно.

Лифт приехал, Акмет зашёл внутрь.

– Но только в другой раз, –  успел добавить он, прежде чем двери закрылись.

Рахан закрутил последнюю гайку, вытер пот со лба и облегчённо выдохнул. Он аккуратно положил гаечный ключ в сумку к остальным инструментам и сел на выступе, свесив ноги.

– Всегда знал, что ты с прибабахом, –  сказал он Акмету, потому что тот уже какое-то время молчал, –  но подняться на поверхность? Это ж чистое безумие. Тебе жить надоело?

– Я бы не задержался там надолго. От нескольких минут наверху мне бы ничего не было, тем более в костюме.

– Дружище, радиация –  страшная штука. Она и батискаф сломать может.

– Ладно, вот тебе ещё один любопытный факт. Ты в курсе, что город производит энергии в пять раз больше, чем потребляет?

– Это невозможно.

– Тем не менее это так. Я посчитал. И я не понимаю, почему об этом никто не сказал раньше, ведь тут даже думать особо не надо, достаточно статистики с электростанций и простой математики.

Рахан, который до этого сидел с таким видом, будто сквозь толстое стекло купола увидел во мраке глубин древнего подводного бога, услышав последние слова, призадумался.

– Но если это так просто, –  сказал он, –  то почему мы до сих пор об этом не знаем? Кто-то до тебя должен был заметить, особенно сами сотрудники станций.

– Вот и я подумал, что это странно.

Наступило затишье. Они вдвоём спрятались в маленьком пятнышке света от чудищ, что живут в темноте. Акмет раздумывал, выкладывать ли последний козырь? Стоит ли оно того?

Пару недель назад он прогуливался в садовом куполе. Под ультрафиолетовыми лампами росли последние деревья и кустарники на планете. Акмет любил представлять, что вместо купола над головой ночное небо, полное звёзд, где стелется дорожка Млечного Пути и вращаются в далёком космосе иные галактики. Но за толстым стеклом была видна лишь глубоководная темнота.