– Едем сразу к царским палатам! – крикнул Иван.

– Думаешь, нас там ждут? Мы приедем, а нас уже хлебом-солью встречают? Пир на весь мир готовят? И никто с начала мира не видал такого пира? Ага, держи карман шире, – буркнул поэт.

– Нас не только хлебом-солью встретят, но и на руках понесут! – весело отозвался юноша.

Он знал, что говорил. За пазухой у него лежало письмо от царя Додона к царю Алмазу.

Давным-давно царевна Елена Прекрасная, сестра царя Салтана, была просватана из сказочной страны на Кулички за здешнего царя Фосфора. Сначала красавица горько плакала, но потом покорилась судьбе и отбыла на чужбину. Жила она с Фосфором счастливо и родила ему сына Мельхиора – отца царя Алмаза. Выходило, что Додон Гвидонович доводился троюродным братом Алмазу Мельхиоровичу.

Подъехали ко дворцу. У крыльца скучала стража – стрельцы в красных кафтанах. Отложив бердыши и пищали, они лущили орехи и играли в кости на щелбаны.

Иван сразу же обратился к страже, размахивая письмом:

– Послание царю Алмазу от царя Додона!

Событие невероятное! Письмо от правителя соседней державы!

Стрелец с посланием со всех ног кинулся к подьячему, подьячий – к дьяку, дьяк – к стольнику, стольник – к окольничему, окольничий – к ближнему боярину, государеву спальнику и постельничему. И вот боярин робко вступает в опочивальню, где после сытного обеда отдыхает на пуховиках Алмаз Мельхиорович, и с низким поклоном подает письмо.

Самодержец сел в подушках, сломал печать красного сургуча и погрузился в чтение. Брат Додон желал брату Алмазу многолетно здравствовать и просил по-родственному принять своих сыновей Димитрия, Василия и Ивана.

– Племянники приехали! Четвероюродные! Вот радости-то! – подпрыгнул Алмаз Мельхиорович на перине.

Иван и его спутники не успели даже спешиться, а к ним бежали бояре и дворяне. Путешественников повели во дворец. Важный спальник в шубе и горлатной шапке распоряжался:

– Лошадей на конюшню! Задать им белоярого пшена! Дорогих гостей в баню! Их платье в чистку! Эй, на поварне! Скорее готовьте угощенье!

Демьян и Кудеяр, люди простые и худородные, не привыкшие к великосветскому обхождению, только диву давались.

– Ваня, что за волшебное слово ты молвил им? Отчего такой почет?

Юноша посмеивался:

– Ничего волшебного нет. Нас по-родственному встречают. Я племянник царю Алмазу.

И вот друзья расположились в великолепной русской бане. Клубится пар. Банщики машут березовыми вениками. Цирюльник бреет голову великому поэту. Атаман залез на полок, сладко потягивается и кряхтит.

– Ай, Иван! Ну, Иван! Как я сразу не додумался, что ты не простой паренек, а царский сынок? Не похож ты на сиволапого мужика ни лицом, ни осанкой, ни разговором. Порода твоя супротив нашей лучше и во всем превозвышена.

Потом, довольные и красные, сели в большой горнице и, как выразился спальник, «изволили перекусить по-маленькому» – выпили взвару и чаю с пряниками. Пришел ближний боярин – государев дворецкий – и попросил путников переодеться во все чистое и следовать за ним. Самодержец желает их видеть.

Новые шелковые кафтаны сидели так ловко, будто их нарочно пошили для гостей. Даже Кудеяр и Демьян выглядели в них добрыми молодцами. И пошли путники, окруженные придворными, в столовую палату.

Здесь их встречал Алмаз Мельхиорович, царь и великий князь Великих, Малых и Белых Куличек. Одет он был по-домашнему в мягкие сапожки, бархатный охабень и расшитую тафью. Годами, ростом и лицом Алмаз походил на троюродного брата Додона.