– Да. Тигры, например, едят одно мясо. Если их помидорами кормить, они сдохнут.

– Правда. И кошки тоже сдохнут. Они хоть и молоко пьют, а без мышей или птичек жить не могут.

– Но мы-то много всего разного едим, может быть, мы и можем…

– Придумала! Пошли к Шприцу, он нам точно скажет, он ведь врач.

– Пошли!

И подруги поспешили на Незабудковую улицу. Пока они шли, Кнопочка стала представлять себе мир без мяса. Можно будет есть больше овощей и фруктов. Всякие там каши – самые разнообразные. Гречневая, пшённая, перловая… картошка, макароны, рис. Подумаешь – мясо! Да есть молоко, творог, йогурты, вареники, пельмени… Тут Кнопочкины мысли запнулись. «Черт, – подумала она, – в пельменях мясо. Так и ошибиться можно. Надо список написать – что можно есть, а чего нельзя».

В это время они проходили мимо шашлычной, из которой так аппетитно пахло жарящейся бараниной, что у Кнопочки потекли слюнки. Она так и не наелась салатом, которым накормила ее Барвинка. Кнопочка машинально схватила подругу за руку, показывая на шашлычную.

– Ты права, мы добьемся того, что всех их закроют! – уверенно сказала Барвинка.

Они пошли дальше, мимо площади Путешественников, где недавно установили памятник Дирижаблю. На мраморном пьедестале стояла бронзовая гондола, в которой сидели статуи людишек. Рядом с гондолой возвышался огромный Всезнайка, держащий в руках стеклянный дирижабль, опутанный бронзовой сетью. Сеть была привязана к углам гондолы. Дирижабль и гондола были как настоящие, и людишки в гондоле – словно живые. Только Всезнайка получился раз в десять выше, чем все остальные, но так и было задумано скульптором Зубилой, которая этот памятник создала. «Дирижабль подняла сила ума», – гласила надпись на мраморном пьедестале.

Людишкам очень нравился памятник, а особенно удобно в нем было обедать, потому что в обеденное время в кафе на площади Путешественников не хватало столиков. А в бронзовой гондоле места было полно, да еще и громадный дирижабль в жару защищал от солнца, а в плохую погоду – от дождя. Вот и сейчас – кроме пятнадцати бронзовых путешественников, в гондоле сидело еще тридцать или сорок живых малянок и малянцев.

Цветоградцы любили эту площадь еще и потому, что на ней, кроме кафе и ресторанов, были установлены разные качели, качалки, карусель с лошадками, другая карусель с лодочками и небольшое чёртово колесо. Вкусно пообедав, можно было сесть на качели или на одну из каруселей и «получить огромное удовольствие», – как гласила рекламная надпись над аттракционами.

«Потом еще пирожные разные, мороженое, конфеты, – думала Кнопочка, глядя на карусели и на кружащихся людишек. – Шоколад, зефир, пастила. Козьи наки. Да мало ли? Столько разной еды существует на свете – до отвала можно наесться и без того, чтоб кого-то убивать».

А Барвинка ни о чем не думала. Яичница сгорела, и она так толком и не позавтракала. Третий день подряд Барвинка ела салат и третий день подряд не наедалась. Голод уже притупился, но и сама Барвинка словно отупела.

Самой Барвинке было не под силу что-нибудь организовать. Зато у нее был талант идейного вдохновителя. Она могла кого хочешь вдохновить своей идеей. А действовать в нужную минуту умела ее подруга Кнопочка. По собственной инициативе она редко что-нибудь предпринимала, но когда нужно было, Барвинка всегда могла на нее нажать – и Кнопочка действовала безотказно.

– Слушай, Шприц, – сказала Кнопочка, едва они переступили порог дома на Незабудковой улице. – Может людишка одними овощами и фруктами питаться?

– Овощами и фруктами?