В общем, я перевязываю ранку, заклеив ее новым антисептическим пластырем. Уже на второй день в нем нет никакого смысла, и надо бы использовать заживляющую мазь или что-то похожее, но имеем, что имеем. Главное, чтобы я и дальше не теряла много крови... А то мой светло-серый свитер больше похож на ужасную кровавую тряпку. Кажется, что отстирать его не выйдет. Что ж, и не нужно. Толстовки хватит. Я почти не замерзла ночью, накрывшись ею, как одеялом. Еще были согревающие пластинки, конечно.

Вытаскиваю грелки, складываю в ящик и на всякий подключаю к зарядке. Может, это поможет. Хотя аккумулятор только мигнул красной лампочкой и явно сделал мне прощальный сигнал.

Эх...

Взяла с собой бутылку с водой, которую нужно будет наполнить, и нож, который поможет мне и защититься, и срезать что-то съестное, если найду. Не обращая внимания на черный и густой дым, я выбралась из скалы наружу. И уже здесь, внизу, увидела удобную, но узкую, дорожку к реке. Крутая и непротоптанная, как и все в этом лесу.

Конечно, сначала проверила все стороны, поозиралась по сторонам, сжав нож и от страха стиснув челюсти сильно, при этом чувствуя еще и нервную боль в животе. Помимо боли от ранки, конечно. Медленно дыша, я стала осторожно двигаться, прислушиваясь к окружающей местности. Во многом только затем, чтобы не напороться ни на кого лишнего, ни проворонить вертолет.

А лес красив. Сквозь ровные лиственные деревья прорезаются ранние солнечные лучи, пахнет влажной землей и какими-то цветочками. Зеленые кусты ближе к ручейку стали более напоминать знакомые растения и я вскоре нашла мяту и мелиссу на чай. Придется разводить настоящий огонь. Но не страшно, я далеко от белого города. Иначе бы на деревьях висели датчики. Жители таких городов очень опасаются нарушителей. Или власти.

Это тоже рассказывал папа. Он вообще много чего знал, потому что однажды бежал из этого города, еще когда они с мамой впервые хотели сдаться. Он пошел первый, разузнать все. А когда понял, что сейчас считают его мозг и найдут его семью, то есть нас, как-то сбежал. Мама тоже попадалась, но ей повезло еще больше - она смогла сбежать еще по дороге в город. Только как, не знаю. Они никогда не рассказывали.

Теперь я понимаю, что они многого не рассказывали.

Одно это письмо чего стоит.

Около ручья очень свежо и приятно пахнет свежестью. Выпиваю драгоценную воду и, накрутив на горлышко сеточку, присела набрать воды. Озираясь по сторонам, ища что-то еще интересное. Или съестное.

И нахожу.

У ручья растут кусты с ягодами. Кажется, что не все съедобные, но я различаю и правильно срываю именно те ягодки, что есть можно. Одна черная ягода пачкает руки, но она из всех самая сладкая и ее я ем небольшими горстями, но довольно много. Затем перехожу на маленькую, красную и кисло-горькую ягоду, зная от мамы, что ее когда-то заваривали в чай. Потом перешла на еще одну красную ягоду - не такую яркую, но тоже сладкую, как и первую. В общем, устроила себе настоящий пикник, быстренько завтракая.

Шорох.

Я замираю всем телом, а одной рукой быстро достаю нож, раскладывая его и сжимаю переплетенную рукоять. Посторонний шум мне не кажется, я без ошибки оборачиваюсь в нужную сторону и медленно выдыхаю черех губы воздух. О, мне очень страшно. Но я уверенно стою, приготовившись обороняться.

Мужской кашель, шорох кустов и заросших дебрей леса, куда я не захотела идти. И хорошо, потому что оттуда выходит к ручью мужчина. В непонятно из чего сшитой накидке, в широких штанах с вместительными карманами и с рюкзаком на спине.

Он сначала меня не замечает. Опираясь на двухствольное ружье, он медленно и аккуратно идет к ручью, хромая. И ясно почему - у него окровавленная одежда, если все эти тряпки на нем можно назвать одеждой. Одет очень тепло, странно и словно из далекого прошлого переместился. Но это дает мне считать, что он без чипа. Они так не ходят. Не одеваются. И не забредают в леса.