Я как-то в этом сомневаюсь. Все они сейчас сами за себя. И я сейчас сама за себя. Но так даже легче

Выдохнув, я присела на корточки, сжимая ружье и опираясь на него почти всем своим весом. Прыгнуть только нужно. Высоко, больше моего роста точно, и вряд ли я сломаю ноги, но все же страшновато.

Осторожно скидываю вещи вниз и подальше в эту небольшую пещерку, прикусываю губу, потому что рана в животе напомнила о себе яркой болью. Кривлюсь, сидя на краю, немного прижимаю ладонь к ноющему болью животу и смыкаю плотно губы.

Гул работающих лопастей вертолета дает мне силы совершить прыжок. Вертолеты обычно оснащены полностью сверхчувствительными радарами. Я слышу его так ярко и громко, что не раздумываю больше ни секунды. Когда приземляюсь на ноги, торможу и помогаю руками не свалиться с края этой скалы, хотя и риск определенно был. Меня занесло и из-за слабости, и той же раны, которую я придерживала. Пришлось вцепиться в камень практически ногтями, а после очень быстро, перебирая конечностями и следя одновременно за темно-серым небом, вжаться в каменистую стену, быстро прижимая свои вещи к себе. Даже автомат, как родной, оказался в руках.

Гул приближался очень быстро. Я замерла, не дыша и прикусив губы, чувствуя, что рана снова кровоточит. Медленно, но все же. Спустя всего пару секунд пролетает вертолет. Немного в стороне, но я его немножко вижу. Закрытый, бронированный, поблескивающий на заходящем солнце. Громкий. Работа лопастей практически оглушает какие-то пару секунд, когда он пролетает.

Но я не спешу вылезать из убежища и даже двигаться от стены. Через раз дышу. Очень редко вертолеты летают поодиночке. Обычно их двое всегда - один переносит внутри что-то, или кого-то, важное, а второй для охраны.

Гул второго вертолета послышался едва первый немного отлетел на расстояние. И на этот раз я чувствую, слышу и вскоре, даже вижу, что он пролетает прямо надо мной, над этой скалой, на которой я еще пару минут назад сидела и боялась прыгать. Да, я чуть не свалилась вниз при прыжке, но хоть остались силы забраться внутрь и вспомнить вовремя все, чему учил папа.

Да, с какой-то стороны, вертолеты кажутся внешне безопасными, переносящие каких-то ценных людей или разные драгоценные материалы, артефакты, снаряжение для блюстителей правопорядка или другие вещи. Но на борту каждого существует оружие и обычно им часто пользуются. В любой нестандартной ситуации. На вертолетах считывают чипы - если бы я была с ним, они бы это обнаружили. Так что во всех смыслах хорошо, что я не чипирована. Фух, как же это надоело.

Боюсь появления еще одного вертолета или чего-то похуже. Замерев у стены, неровная поверхность которой неприятно, местами даже больно, упиралась в спину. Но даже когда потемнело, ничего больше не пролетело и ничего не случилось. И я осторожно начала по-тихоньку двигаться, решив зажечь тусклый фонарик, осмотреть рану, посмотреть, что у меня в рюкзаке вообще есть.

С трудом, болью и слабостью… Но нужно обработать, как минимум, рану.

Едва стало темнеть, температура на улице стала еще больше падать. Потому раздеваться было не очень комфортно. Но стало легче. Скинув окровавленный свитер, толстовку на змейке и оставшись в одних штанах с большими карманами по всей длине, я выдохнула облегченно. Рваная рана на животе справа от пупка была совсем небольшой и к боли уже даже привыкла. Потому, кусая губы, я стала быстро промывать ранку обычной водой из бутылки. Затем нашла в карманчике рюкзака антисептический пластырь, ткань которого пропитана каким-то средством, которое предотвращало заражение крови. Надо было это сделать сразу, конечно, но если бы я тратила время еще и на это - точно бы попала в руки чипированых. Да и меня бы с легкостью добили бы. Сейчас убить живое существо любого вида можно в мгновение ока. Если честно, мне до сих пор не верится, что я жива. Да, ранена и прячусь в диком лесу, в неизвестной местности и мне некуда идти... Но умирать я точно не хочу.