– Она слишком тупая, – шепнул Барсукот на ухо Барсуку Старшему, – боюсь, она не справится с ролью.

– Вы в состоянии выучить наизусть несколько фраз? – спросил у курицы Барсук Старший.

– В нашем курятнике я самая умная, – с гордостью сказала Кура-четыре. – Я выучила наизусть все три куплета нашего гимна.

– А сколько куплетов выучила самая глупая курица? – полюбопытствовал Барсукот.

– Глупых у нас в курятнике нет, – оскорбилась Кура-четыре. – Есть просто более умные и менее умные. Менее умные могут запомнить и повторить только первые два слова нашего гимна «Слава курятнику». Между прочим, у нас очень красивый гимн. Вот, послушайте.

И она заголосила:

– Пусть длится, пусть обязательно длится! – перебил её Барсук Старший. – Прошу вас, достаточно. Мы видим, что у вас прекрасная память. И вообще вы очень одарены природой. Я уверен, вы сможете нам помочь.

– Нет, я всё-таки допою наш гимн до конца, – упрямо сказала Кура-четыре и снова запела:

– Слава несушкам! Слава курятнику! – загалдели куры, увидев начальника охраны Мухтара.

– Ура! – рявкнул в ответ Мухтар.

– Мы требуем наказать врагов курятника! – заволновались куры. – Заклевать заклеватых врагов курятника!

– Обязательно накажем и заклюём, – пообещал Мухтар. – Прямо сейчас мы с Полканом отправимся в Дальний Лес за врагами и приведём их сюда!

– Полкан – чемпион! – закричали куры. – Полкан – ветеран!

– Здравствуйте, товарищи! – Старый охотничий пёс Полкан выбрался из будки в дальнем конце двора и, прихрамывая, засеменил к курятнику. Правое ухо его было порвано. На покрытой седой шерстью груди болтались, позвякивая, три золотые медали: за бесстрашие на охоте, за самоотверженность на охоте и за безжалостность на охоте.

– Слава курятнику! Несушкам слава! И петухам! И Мухтару! И Полкану! Курятник – вперёд! – пронзительно заголосили куры.

– Побежали быстрее, – шёпотом сказал Мухтар, и они оба припустили рысью в сторону Дальнего Леса.

– У меня до сих пор в ушах звенит от их воплей, – пожаловался Полкан. – Как ты их только выносишь целыми днями? У меня-то хоть будка далеко, а твоя прямо рядом с курятником…

– Да я привык, – ответил Мухтар. – Галдят себе и галдят. Я просто выполняю свой долг, и всё. Стараюсь не слушать. Время от времени гавкаю им «ура». Они это слово любят.

– Ура… – мечтательно протянул Полкан. – Действительно, хорошее слово. Я помню, когда в первый раз на охоту пошёл, страшновато мне было. И вот я, значит, бегу в свою первую в жизни атаку и, чтобы себя подбодрить, как рыкну на весь лес оглушительно: «Ур-р-р-р-р-ра!» И тут же белки и воробьи на деревьях завизжали от ужаса! И у меня сразу страх прошёл. Пускай другие боятся, я тут самый грозный, подумал я…

– Даже не верится, что ты вообще чего-то боялся, – отозвался Мухтар. – Ведь ты же бесстрашный.

– Ну, я тогда молодой ещё был, зелёный, – тяжело дыша, отозвался Полкан.

– Какого цвета ты был?!

– Цвета я был коричневого. Зелёный – это значит юный, незрелый… Это слово употребляют, когда хотят…

– Ура! – перебил Мухтар.

– Почему ты это сейчас сказал? – удивился Полкан.

– Ты очень умный. Знаешь много слов. Ты смелый! Ура тебе!

– Ты не мог бы бежать помедленнее, я не поспеваю, – попросил Полкан.