Какое серое утро, совсем без красок. Да еще возница так гнал, что твердое сиденье оставило немало синяков на моем теле.

Экипаж остановился прямо у парадной двери, где переминался с ноги на ногу старичок-дворецкий. Он встретил меня с явным облегчением и сразу повел в парадный зал. Хорошо хоть к тому входу, что со стороны трона, не придется долго идти по огромному залу и каждый шаг думать, что добровольно направляешься в пасть зверя. Зверей.

– Входите, вас ждут, – быстро распахнул дверь слуга.

Я вошла. Князь был в церемониальной золотой одежде, предназначенной для случаев, когда правитель официально встречается с представителями другого народа. Сидел на троне со скучающим видом. По другую сторону от него, у стены, на длинной лавке расположились волки.

– Предатели, – вот что я им сказала!

Только Ждан не отвел глаз, двое других отвернулись, хотя на их лицах была совершенная невозмутимость и даже, пожалуй, скука.

– Подойди, – коротко приказал князь.

Перед ним я сделала реверанс, не поднимая головы, как того требуют правила. Мелькнула отчаянная надежда – может, не отдаст? Может, пожалеет?

Голова поднялась сама собой. Такое чужое, почти незнакомое лицо, крупные властные черты, уверенный взгляд и еле сдерживаемая усмешка. Мой отец… Так жадно рассматривать князя я не позволяла себе ни разу. Смотреть так пристально, пытаясь в последний раз сказать о самом важном. О том, как я все-таки его люблю.

– Я вызвал тебя, чтобы сообщить о своем решении. Наши гости определились с заложницей. Ею станешь ты. Как человек взрослый и рассудительный, ты понимаешь необходимость такого шага, так что, надеюсь, выполнишь свой долг, как подобает послушной дочери.

– Да, мой князь.

Решение далось ему так легко… Он был доволен, как все обернулось, обеих дочерей сохранил, а я… Что ему я?

– Выезжаете завтра на рассвете. Лошадь, конечно, можешь забрать с собой, а из вещей бери только необходимое, наши гости, – вежливый кивок в сторону волков, – привыкли путешествовать налегке и быстро, постарайся не доставлять им лишних хлопот и не задерживать в дороге. Они о тебе позаботятся.

– Да, мой князь, – убито шепчу я, как вдруг до меня доходят его слова. Они… позаботятся? От удивления даже не успеваю остановить протест. – Вы… хотите меня отправить в дорогу одну, с тремя мужчинами?!

Не может быть, что он сотворит такое с дочерью, пусть и полукровной. Даже совсем чужой человек не сделает такого с девушкой, которая от него зависит.

– Да, они не хотят ждать, пока я смогу собрать тебе в дорогу сопровождение. Да и лишние люди для них обуза, так что поедешь с ними одна, – равнодушно говорит князь и словно убивает во мне что-то светлое. Его пальцы шевелятся, будто растирают в пыль нечто невидимое. Может, часть меня?

– Вы… не можете! – кричу. Мой голос отчаянием разносится по огромному залу, прячась в самые дальние уголки. Он что, не понимает, что моя репутация будет окончательно погублена? – Вы…

– Знай свое место! – рявкает князь. Мой… отец. Отец ли?

Впереди вырастает стена, кто-то загородил меня спиной.

– Довольно, ваша светлость, – сухо говорит Ждан. – Вы ей сообщили, она согласилась. Дальше мы сами разберемся.

Пару минут тишины, и князь уходит, тяжело таща за собой длинные полы толстого вышитого золотом кафтана. Я тоже эту ткань вышивала…

– Садись, – говорят, и я опускаюсь на подставленный стул.

Зачем они меня окружили и стоят так близко? Куда ни отвернись, все равно утыкаешься в их ноги. Не могу их сейчас видеть, никого не могу.

Меньше всего сейчас хочется показывать свои слабости, но только что мой отец что-то убил во мне. Что-то важное, долгое время придававшее мне силы. Я закрываю лицо руками и плачу навзрыд. Рыдаю так сильно, так горько, что сама этих слез пугаюсь.