Пустые ветки без птиц выглядели удручающе и пугающе, никто не стрекотал песни и не хлопал крыльями у самого уха. Паутины покрывались тоской, листьями и ветками без своих хозяев. Слух не улавливал жужжания пчел, полукровка не обнаружила никаких кровососов или хотя бы мелких букашек. Острый нюх, на который женщина всегда полагалась, в этот раз совершенно не помогал, казалось, что из земли исчезли даже черви.

В Вечном лесу перестало пахнуть жизнью, а ведь еще совсем недавно, когда отряд свэтов шел в противоположном направлении, место выглядело иначе – Рэйара бегала под защитой деревьев и видела множество зверей, которые могли бы стать достойным обедом и ужином. Некоторые в итоге и оказались в котелке, распотрошенные и аппетитно пахнущие.

Удача в этот раз отвернулась от семьи полукровки; хотелось верить, что это ненадолго. Пока же женщина рассудила, что раз нет добычи, что можно воспользоваться подножным кормом – невкусно, не слишком питательно, однако, если нет иных вариантов, не до глупых капризов.

Ягоды, даже те, которым еще не пришел срок созреть, не висели на кустах и деревьях, а лежали съежившимися горошинами на земле. Грибы выглядели высохшими, как будто из них выпили всю силу. При этом запах от них шел неприятный, кисловатый и гнилой. Орехи сморщились, и даже те, которые выглядели более или менее съедобными, перевертыш ни самостоятельно есть, ни давать кому-либо другому не осмелилась бы. Даже Таэль не заслужил подобной участи. Не только потому, что в любом случае считался часть отряда, но и потому, что предсказать, что с ним может сотворить подобное угощение, женщина не взялась бы.

Рэйара продолжала углубляться в лес. Она шла все дальше и дальше, приближаясь к самому Сердцу – дереву-друиду – и никого не встречала на своем чрезмерно тихом пути. Эта тишина не несла умиротворение, скорее напротив. Отчаянно хотелось услышать чириканье или стрекот, убедиться, что место еще наполняет жизнь. Полукровка уже думала, или, скорее, надеялась, что могла напугать кого-то. Может, приближение полнолуния, как бы невероятно это не казалось, отпугнуло всех грызунов, копытных и даже хищников? Быть может, женщина только теперь перестала считаться щенком среди перевертышей, и учуявшие матерого волка звери бросились врассыпную?

Версия имела бы право на жизнь, если бы не одно «но» – обратить в бегство пауков и других мелких тварей, до самой последней осы, Рэ не могла даже при желании. То, что творилось с грибами и ягодами и вовсе не поддавалось никакому разумному объяснению. Кому подобное было подвластно? Ни один из братьев, даже Эйэ, ни большинство знакомых по заданиям от Общины, не обладал достаточной для этого силой.

Чем дальше женщина проходила, тем больше нарастал страх, противиться с каждым шагом становилось сложнее. Рэйара прижала уши и опустила нос к самой почве – обычно от земель, где обитали друиды, пахло по-особенному, и не имело значения, находятся ли они там в данный момент. Этот запах у всех перевертышей ассоциировался с домом. И оскверненные места и те, которые подчинялись отошедшим от дел и проклятым защитникам природы, все они имели общие нотки – с этим за время путешествия с отрядом перевертыш успела столкнуться. Первый раз принес немало проблем, но хорошо впечатался в память.

В Вечном лесу все было неправильно, незнакомо, непривычно и не походило ни на что, с чем за жизнь успела познакомиться полукровка. Друидами ничуть не пахло, вместо этого отчетливо прослеживался затхлый запах мертвых деревьев. Женщина в волчьем обличье остановилась.

Чтобы лучше рассмотреть масштабы вымирания, стоило залезть на дерево, для этого Рэ перекинулась в свою более человеческую ипостась – для всех она сама называла себя свэтом, дочерью женщины-свэта и мужчины-свэта, но на деле своей фигурой и отсутствием удивительной способности к обольщению она походила на человека, за которого ее регулярно принимали. На пути Рэйары уже встречались быстроживущие, и не один десяток – они расползались по материку словно корни хвойного иглосмерта – со страшной силой, и, пожалуй, уже не осталось никого, кто бы ни разу за жизнь не встретился с представителями нового народа. Каждый раз, когда полукровка смотрела на свое отражение, то понимала, что похожа больше на людей, чем на представителей своей Общины. К сожалению. Может быть, именно поэтому Эйэ не находил ее достаточно привлекательной или достойной?