– Шитолицый, – крякнул Костров, едва выбравшись из лаза. – Такую морду хрен забудешь.

Шитолицым его прозвали в шутку, вспомнив байку про грозное полумифическое племя, с которым в незапамятные времена враждовали нганасаны. Воины племени носили доспехи, украшали лица устрашающими татуировками и попортили миролюбивым оленеводам немало кровушки. Правда, согласно преданиям, настоящие шитолицые жили довольно далеко от этих мест, но разве такие мелочи остановят скучающих геологов? Особенно когда первая часть прозвища так похожа на английское слово «shit».

Вблизи Костров видел аборигена дважды и вот сейчас, в третий раз. Шитолицый пришел с востока и пригнал с собой небольшое стадо. Выцветший армейский «колобок» за широкими плечами висел сдутым шариком, не заполненный и наполовину, отполированная винтовка выглядела хорошо сохранившимся музейным экспонатом, а татуировки навевали мысли о седовласых шаманах, хотя сам Шитолицый был мужчиной в расцвете сил. Начальник партии с радостью нанял его в помощь двум сторожам, остающимся на зимовку. Бумаги оформлять не стали, в качестве оплаты положили патроны, курево и несколько бутылок водки.

В бухте Ожидания Шитолицый появлялся редко. Привозил на нартах две-три оленьи туши, уток и зайцев, получал расчет и вновь уезжал в тундру. В главное здание он не заходил, за общий стол не садился. Если не считать Выхарева и Филимонова, с геологами почти не общался. Потому-то нет ничего удивительного, что никто не хватился Шитолицего, когда тот исчез. Крохотное стадо его пропало вместе с хозяином. Разве что нарты остались, и человека думающего этот факт мог бы навести на определенные мысли, но где там думать о залетном нелюдимом аборигене, когда экспедиция сворачивается и перед отъездом надо не только упаковать пробы почвы, воды и растений, но и озаботиться красной рыбой, икрой и олениной для дома…

Конечно, Выхарев протестовал. Матерился, плевался, крестился истово, отталкивал тянущиеся к нему руки, однако все же был заключен под стражу. Белорус отнял у него два ножа, охотничий и складной, и чуть ли не за шкирку отволок на продуктовый склад – единственную комнату без окон и с врезанным замком. Битый час Выхарев кричал, требуя выпустить его «сию же минуту». От этой нелепой выспренности Толику становилось его особенно жалко.

– Вы все еще не можете сложить из деталей целое, Анатолий, – вещал Штойбер. – А ведь пазл-то не слишком сложный.

– Я уж как-то разобрался, что вы обвиняете Выхарева в убийстве… в убийствах? В пропаже тех двоих, в общем…

Толик взволнованно снял очки, закусил дужку. Происходящее казалось каким-то глупым театральным представлением. Исчезновения, трупы, тайны… Как мог он, рациональный, педантичный, угодить в любительскую пьесу по мотивам рассказов Агаты Кристи? Десять геологов пошли в ледник за мясом… Толик пытался придумать нормальную рифму, но получалась только ругательная.

– Анатолий, вы замечательный ученый и ценный сотрудник, но в некоторых вопросах проявляете поистине детскую неосведомленность! Давайте я вам кое-что проясню. Наша доблестная троица, похоже, организовала здесь небольшой прибыльный бизнес. Добывали красную рыбу, икру, оленину и сдавали какому-нибудь перекупщику, в Хатанге например. Бухта Ожидания – очень удобная точка, фактически готовая база для промысловиков. В озере полным-полно рыбы, из Таймырского заповедника прет непуганый, бесконтрольно плодящийся олень, а если и занесет сюда какого инспектора Рыбнадзора, то вот они мы, бедные геологи, нам по закону при полевых работах можно и охотиться, и рыбачить! Вон и пара рыбин вялится, для отвода глаз. А излишки – они под землей, ждут, пока приплывет перекупщик из Хатанги…